Сокровища монастырской казны (Киево-Печерский клад 1898 г.)

Удар лома пришелся по стене левого придела церкви. Лом едва не выпал из рук рабочего, свободно пройдя через щебень.

Так 26 ноября 1898 г. рабочие, ремонтирующие Великую церковь (Успенский собор) Киево-Печерской лавры открыли нишу, где находился один из богатейших монетных кладов Восточной Европы, получивший название — Киево-Печерского или Лаврского. В нише были спрятаны четыре больших оловянных сосуда: два округлой формы, два — четырехугольной, все снабжены завинчивающимися крышками, а также двухведерная кадушка, наполненные золотыми и серебряными монетами и медалями. Нередко клады расхищаются нашедшими, но Лаврский дошел до нас почти полностью: за строительными рабочими неусыпно следили приставленные к ним монахи*.

О находке клада сразу же сообщили газеты. Крупнейшие зарубежные нумизматические фирмы Мерцбахера, Гесса, Шульмана, Спинка, заявили о своем желании приобрести клад, а некоторые из них даже направили своих представителей.

Киевское Церковно-Археологическое общество на экстренном заседании создало специальную комиссию по изучению клада из трех профессоров и чиновника генерал-губернаторской канцелярии. Среди профессоров был Н.И. Петров, который вскоре опубликовал несколько важных для истории находки заметок [1-3]. Статьи и заметки об этом событии появлялись вплоть до наших дней [4-6]. В работе комиссии принимал участие также польский нумизмат В. Виттыг. Киевский генерал-губернатор в своих отношениях в Императорскую Археологическую комиссию от 11 января и 8 марта 1899 г. сообщил о находке клада и отметил в них намерение Лавры продать найденные редкости как можно дороже, целиком или частями, в том числе, если будет нужно, и за границу [7].

Археологическая комиссия в свою очередь известила о кладе Эрмитаж и просила срочно командировать в Киев «сведущее лицо» для подробного изучения находки на месте. Собиравшийся ехать в Киев старший хранитель монетного отделения Ю.Б. Иверсен заболел и рекомендовал отправить туда А.К. Маркова, который менее чем через два года сменил его на посту руководителя Эрмитажного Мюнцкабинета [8].

А.К. Марков пробыл в Киеве с 23 апреля до конца августа 1899 г., чем вызвал неудовольствие Ю.Б. Иверсена, жаловавшегося старшему хранителю Эрмитиажа А.И. Сомову: «Считаю командировку Маркова уже доконченную в конце мая месяца, мне непонятно, какие дела могли задержать его тут и предлагаю вызвать его обратно» [9]. Но Ю.Б. Иверсен был слишком строг к своему подчиненному: в кладе находилось 16079 монет, медалей и жетонов, из них 6184 золотых, весом 27,43 кг и 9895 серебряных, которые весили 273,44 кг** [10]. А.К. Марков не только изучил, определил, но и составил достаточно подробное описание, отпечатанное в Лаврской типографии и предоставленное директору Эрмитажа И.В. Всеволожскому [11]. Хотя в Списке есть некоторые неточности, что уже было отмечено Н.И. Петровым, но думаю, что ни один из нумизматов того времени не сделал бы это лучшеза такой короткий срок, чем Марков, обладавший разносторонними нумизматическими знаниями, хотя его основной специальностью была восточная нумизматика.

На территории Киево-Печерского монастыря, упоминавшегося уже в «Повести временных лет», был найден не один клад. Но находка 1898 г. была исключительной и по размерам, и по своему составу: от золотого медальона римского времени до русской медали 1702 г.*** Особый характер Лаврского кладаи время его позднейшего памятника вызвал легенду о принадлежности сокровищ гетману Левобережной Украины Мазепе, якобы спрятавшему сокровища перед своим бегством в Турцию. Существование «Казны Мазепы» связывалось первоначально с другой церковью — Всехсвятской, над Экономическими воротами монастыря, построенною в 1696-1698 гг. во времена гетманства Мазепы. После обнаружения клада 1898 г. считали возможным, что гетманская казна была в свое время перенесена в Великую церковь. Однако Лаврский клад имеет еще одну редкую для монетных находок особенность — совместно с монетами и медалями там находилось 11 документов 1636-1753 гг., из которых совершенно ясно, что найдена не казна Мазепы, а казна Киево-Печерского монастыря. Среди обнаруженных документов реестры сбора податей с многочисленных монастырских владений, записей ревизий, т.е. проверки наличия казны Киево-Печерским архимандритом и «соборными старцами», а также свидетельства изъятия некоторых сумм из спрятанной и неизвестной широкому кругу лиц сокровищницы.

При знакомстве с историей Лаврского клада сразу же возникает ряд трудноразрешимых вопросов, придающих ему некоторый налет таинственности. Почему перестала пополняться монастырская казна уже в начале XVIII в.? При каких обстоятельствах она была спрятана? Каким образом о столь большом богатстве забыли и находка 1898 г. явилась для всех большой неожиданностью, в том числе и для самих обитателей монастыря?

Картину сокрытия и таинственного исчезновения монастырской казны можно представить себе следующим образом.

Начало XVIII в. — период бурных событий Северной войны (1700-1721), угрозы вторжения шведов, народных восстаний. Строительство фортификационных сооружений вокруг монастыря, проводившееся по распоряжению Петра I, требовало значительных средств. Петр I же по отношению к церкви проводил политику контроля над деятельностью монастырей, восстановил Монастырский приказ, согласно которому осуществлялся сбор доходов с монастырских владений [12]. В 1706 г. царь, находясь в Киеве, потребовал от Киево-Печерской лавры 20 000 пудов хлеба на содержание войска. Суровая военная обстановка не способствовала обогащению Лаврской казны и наводила скупых монастырских старцев на мысль о сокрытии того, что было накоплено монастырем за прошлые годы. На бумагах, найденных в кладе, кроме других записей, имеются пометки архимандрита Иоанникия Сенютовича, которые можно понять как сообщения о проверке казны и сократии ее, вероятно, уже там, где она была найдена, т.е. в Великой церкви. Пометки сделаны сделаны 14 мая 1717 г., а менее чем через год, в ночь с 21 на 22 апреля 1718 г., из-за горящей свечи, оставленной в одной из келий Лавры, возник большой пожар, причинивший значительные опустошения. И тут же Иоанникий Сенютович «с братиею» сообщает царю, что печерская обитель «кругом вся стала разорена»… «с ризницею и всею казною денежною».

Напомним, что документы, найденные вместе с монетами и медалями, прерываются 1753 годом. Два исследователя, занимавшиеся Лаврским кладом, уже известным нам Н.И. Петров и С.П. Яремич убедительно доказали, что монастырские старцы старались преувеличить размеры пожара и утверждали о гибели казны, зная, что она не пострадала. Более того, Лавре удалось в связи с пожаром получить у Петра I значительную денежную помощь [1, 13]. То, что пожар возник в келье лаврского наместника, а также хитрости «соборных старцев», открывшиеся с находкой Лаврского клада, вызвали появление версии, по которой пожар в монастыре был вызван вовсе не случайностью.

Почему руководство монастыря не воспользовалось спрятанными сокровищами до 1898 г.? Предположение, что распорядители казны умерли во время эпидемии чумы в Киеве в 1769-1771 гг., было уже опровергнуто Н.И. Петровым. Он убедительно, на наш взгляд, связывает постепенное забывание о спрятанной Лаврской казне с секуляризацией монастрыских земель и подчинением монастыря в 1786 г. Киевскому митрополиту. Тайна о скрытых сокровищах была известна лишь нескольким руководящим монастырем старцам, которые с обидой восприняли новые порядки и унесли тайну о кладе с собой в могилу.

Некоторые любители-нумизматы оценивали стоимость клада в 200-300 тыс. рублей, для конца XIX в. сумму колоссальную. А.К. Марков оценил находку с профессиональной точностью в 65 тыс. руб. Только давление Синоида, отстаивавшего в данном случае интересы императорского Эрмитажа, заставило руководство монастыря согласиться на цену, установленную А.К. Марковым. 18 декабря 1899 г. он привез клад, опечатанный печатями Лавры и сопровождаемый конвоем, в Петербург.

Средства на нумизматические приобретения давались министерством двора, точнее хозяйственным отделом «Кабинета его величества», который считал необходимым возмещение «убытка», понесенного покупкой Лаврского клада. Было решено оставить самые интересные монеты и медали для Эрмитажа, остальные продать как дублеты. Этому способствовала позиция А.К. Маркова, который, следуя правилам нумизматической науки того времени, считал дублетами «аналогичные» монеты. Не учитывалось то, что монеты были отчеканены различными штемпелями, а нередко не принимались во внимание и монетные дворы, и знаки монетчиков. Для решения судьбы клада была создана комиссия из председателя Археологической комиссии графа А.А. Бобринского, вице-президента Академии художеств, известного нумизмата И.И. Толстого и трех сотрудников Монетного отдела Эрмитажа — Ю.Б. Иверсена, А.К. Маркова и Е.М. Придика. Позже к ним присоединился живописец академик М.П. Боткин. В итоге деятельности комиссии большая часть монет Лаврского клада была продана в 1900 и 1910 гг. фирме Гесса (Франкфурт на Майне), в 1906 и 1910 гг. фирме Шульмана (Амстердам). Монеты и медали Лаврского клада продавались совместно с дублетами различного происхождения, очень сложно бывает установить какого.

Небольшие группы монет были переданы или проданы Историческому музею в Москве (14 ефимков), Вел. кн. Георгию Михайловичу (пять редких золотых русских монет XVII в.), графу А.А. Потоцкому (две золотые монеты Данцига и Торна) и герцогу Брауншвейг-Люнебургскому (значительное количество золотых и серебряных монет, главным образом чеканенных в Германии).

Из 6190 золотых монет для Эрмитажа были отобраны 1443 экземпляра, а из 9889 серебрянных — 1671. Таким образом, из 16 079 экземпляров в Эрмитаже осталось всего 3114, правда, наиболее редкие нумизматические памятники входят в это число. В настоящее время они все растворены в основном собрании, нередко без указания происхождения. Однако, можно утверждать, что наибольшее количество редкостей западноевропейской чеканки XVI-XVII вв., хранящееся в Эрмитаже, наряду с коллекциями Рейхеля и Строгановых, происходят из Лавровского клада.

На основании опубликованного каталога А.К. Маркова и архивных материалов, хранящихся в Государственном Эрмитаже, можно с достаточной точностью представить общий состав клада.

Монеты хронологически охватывают период со второй половины XVI в. до конца XVII в.

По абсолютному количеству монет первое место занимают монеты Голландии и Испанских Нидерландов. По списку А.К. Маркова золотых дукатов этих стран было 3996, серебряных монет 8650 (из них 8375 талеров и 275 полуталеров). В 1900 г. Ж. Шульману было продано 3284 золотые монеты и 7365 серебряных. Австрия представлена 1184 монетами (из них 748 золотых), Германия — 1034 (из них 609 золотых). На следующем месте Россия — 238 монет (6 золотых и 232 ефимка), Польша — 195 (из них 161 золотая монета), Италия — 80 (из них 79 венецианских дукатов), Франция — 67 монет (из них 1 золотая), Швеция — 63 (из них 58 золотых, 8 — шведский чекан в Восточной Прибалтике), Трансильвания — 40 монет (из них 33 золотых), единичные экземпляры монет Силезии, Венгрии, Дании, Испании и 139 восточных золотых монет (главным образом Турции). Возможны незначительные отклонения от приведенных цифр, т.к. в источниках не всегда подразделяются монеты Испании и Испанских Нидерландов, Силезии и Германии, а также число монет иногда включаются медали. Это однако не меняет общей картины.

Если учесть характер Лаврского клада — монастырской казны, состявшей не только из доходов с земель и торговли, но и из ценных вкладов высокопоставленных лиц, а также отметить, что мелкие монеты использовались в каждодневной деятельности монастыря, то состав находки отражает особенности денежного обращения Украины того времени [14, 15].

Таким образом, монеты клада являются зеркалом экономической жизни, важнейших направлений торговых связей, а иногда военных и политических событий XVII в. Значительное число польских золотых монет и медалей напоминают, что еще недавно эти земли входили в состав Речи Посполитой, а большое количество «ефимков с признаком» — западных талеров с русской надчеканкой 1655 г. о воссоединении Киева с Россией в 1654 г. и о военных действиях 1654-1667 гг.

Если монеты являются для нас широким историко-экономическим источником, то медали часто рассказывают о фактах локальной истории тех земель, где они были найдены.

Сюда можно отнести золотой римский медальон Констанция II (337-361), хотя по своему характеру он ближе к монетам и по весу равняется 8 солидам (41,89 г.). На лицевой стороне медальона в Антиохии Сирийской, погрудное изображение Констанция с державой и венчающей его Викторией. На оборотной стороне изображен Констанций и его брат, правитель Западной Римской империи Констант. Правые руки братьев повелительно подняты, в левой у каждого — держава. Две Виктории венчают их лаврами. Круговая надпись в переводе гласит: «Наши владыки Констанций и Констант Августы». Внизу под обрезом ящик, наполненный монетами, по сторонам его два венка, а справа мешочки с монетами. Это дары императоров, пожалованные в день триумфа солдатам. Медальон в честь побед, одержанных Констанцием и Константином на Востоке и Западе в 342-343 гг. [16]. Медальон был изготовлен, вероятно, сразу после указанных событий, но не позже января 350 г., когда умер один из правителей — Констант. Конечно, медали, изготовленные из золота, обладали значительной стоимостью и могли перемещаться совместно с обычными золотыми монетами XVI-XVII вв. Но уж очень обособлен хронологически медальон Констанция от других монет и медалей Лаврского клада. Временный разрыв равняется двенадцати векам. Невольно возникает мысль о том, что медальон, если только не будет подвергнута сомнению его подлинность, находился в Лаврском кладе в результате давних многовековых связей Киевской земли, древнего Киева и самого Киево-Печерского монастыря с Византией, с далеким Константинополем. В Киеве известны находки монет Констанция II, Константа и, вероятно, здесь же найден золотой медальон Константа, продававшийся в конце прошлого века на аукционе Киевского ломбарда. Печерский патерик рассказывает о цареградских художниках, работавших в монастыре. Сам монастырь непосредственно зависел от Константинопольского патриарха вплоть до конца XVIII в.

Значительно четче просматриваются связи с монастырем другого великого памятника медальерного искусства — медали Константина Острожского. Когда 18 января 1900 г. упомянутая выше комиссия, занимающаяся судьбой Лаврского клада, собралась на свое первое заседание, она определила за медаль самую высокую цену — 3000 рублей, даже медальон Констанция II был оценен ниже — в 2500.

Золотая медаль по весу равна примерно 10 червонцам. На лицевой стороне — погрудное изображение князя Константина Константиновича Острожского (1527-1608) в богатой одежде — шубе с горностаеым воротником — и латинская надпись, переводимая как «Константин Константинович, божьей милостью князь Острожский, воевода Киевский, маршалок земли Волынской, староста Володимирский».

На оборотной стороне герб Осторожских, наиболее подробно и убедительно описанный В.К. Лукомским [17]. Изображения герба говорят о родстве Острожских с Рюриковичами («Ездец»), литовскими Гедиминовичами («Погонь») и рядом знатных родов Речи Посполитой (Тарновскими, Лещинскими и Косцелетскими). Один из богатейших украинских магнатов Острожский жестоко подавлял народные восстания, но в своей резиденции в Остроге на Волыни он открыл греко-славянскую школу, собрал вокруг себя видных писателей и педагогов, в его типографии в восьмидесятых годах XVI в. работал русский и украинский первопечатник Иван Федоров. Следуя политике своего отца, К.К. Острожский выступает против засилья католической церкви, воевода Киевский, он поддерживает Киево-Печерский онастырь. В Великой церкви над могилой его отца в 1579 г. было установлено прекрасное надгробие из розового мрамора. Федор Данилович, Константин Иванович и Константин Константинович Острожские известны как покровители монастыря и щедрые дарители [18]. Все это свидетельствует о том, что медаль князя К.К. Острожского попала в монастырь не случайно. Скорее всего она была вкладом в монастырь одного из членов этого знатного рода.

Еще одна золотая медаль, самая поздняя в кладе, вероятно, попала в монастырь в качестве вклада. А.К. Марков назвал ее монетой в 10 червонцев, но это правильно только в отношении веса медали (34,47 г.). На лицевой стороне медали погрудное юношеское изображение царя в латах , украшенных арабесками. Круговая надпись: «Царь Петр Алексеевич всея России». На оборотной стороне: государственный герб — двуглавый орел, увенчанный коронами. Средняя корона большая, открытая, делит круговую надпись славянскими буквами: «1702 году марта первого числа». По краю медали сквозное отверстие, свидетельствующее о том, что она носилась подвешенной на тонком шнуре. Среди нумизматов имеются два мнения о характере подобных медалей. В литературе, изданной ранее, они назывались «крестильными рублями», которые якобы выдавались Петром I своим многочисленным крестникам. Как и И.Г. Спасский, так и один из последних исследователей медалей первой четверти XVIII в. В.А. Дуров помещают сведения о таких медалях в свои статьи о русских наградах [19, 20]. В.А. Дуров высказал предположение, что медали с датами, подобные найденной в Лаврском кладе, изготовлялись в память той или иной победы, одержанной русскими войсками в Северной войне. Он опирается на сообщение русского государственного деятеля и дипломата И.А. Желябужского о посылке А.Д. Меньшикова «с золотыми» в войска, одержавшие победу при Эрестфере, а одну из дат на медалях — 10 января 1702 г. — связывает с датой получения известия об этой победе. Но подобное объяснение имеет свои слабые стороны. Неизвестно, какие именно «золотые» были посланы с А.Д. Меншиковым. Единственный современник, сообщающий нам о медалях с датами — голландский путешественник и художник Корнелий де Бруин (1652 — после 1711). 11 марта 1702 г. Петр I посетил дворец А.Д. Меншикова в Москве: когда он «прибыл туда в назначенное время, то князь Александр сделал от себя подарок всем, находившимся тогда у него большею частию из иноземных купцов, которых он особенно уважал, именно каждому, дал по золотой медали, на которой было изображено его величество, с лавровым венком на голове и вокруг с русской надписью: «Петр Алексеевич, Великий царь всея России» (Peter Alexewits, Groot Czaer van geheel Ruslant). На оборотной стороне изображены два орла (т. е. Двуглавый орел — В.П.) с обозначением дня месяца, «1702 года, февраля 1-го» [21, 22]. В данном случае интересующие нас медали выступают как памятные, подарочные, а не наградные.

Дата «10 января», стоящая на некоторых медалях, не дата получения сообщения о победе при Эфестфере. Корнелий де Бруин сообщает, что весть об этом привез сын фельдмаршала Б.П. Шереметьева6 января 1702 г. 10-го же января «праздновали великую радость по случаю победы» [23].

Медаль Лаврского клада имеет надпись «1 марта 1702 г.» В нумизматической литературе была попытка объяснения и этой даты. Ф.Ф. Шуберт еще в середине прошлого века связывал ее с основанием Петром I арсенала в Московском Кремле [24].

Таким образом, медали с датами (а они встречаются не только в петровское время, но и в период правления Елизаветы Петровны) требуют специального исследования. Можно предположить, что медаль, находившаяся в Киево-Печерском кладе, была подарена монастырю либо самим Петром I, посетившим его трижды — в 1706, 1709 г. и после неудачного Прутского похода, либо Александром Меньшиковым, который значится в списке дарителей «разных вкладов утварями, ризницею, украшениями и денежными подаяниями» [25]. Это могли быть, конечно, и другие лица, получившие ранее такую медаль.

Даже краткий рассказ о Лаврском кладе очень поучителен: клад не только отражает характер денежного обращения Украины и рассказывает об отдельных эпизодах ее истории, его судьба — это история нумизматики в России, отношения к кладам и так называемым дублетам, история монетного собрания Эрмитажа.

_________________________

* Здесь слово «почти» использовано не случайно. Между количеством монет и медалей, указанном в одном из документов середины XVIII в. и в позднее составленных списках 1899 и 1900 гг., имеются расхождения. В различных работах, посвященных кладу, также приводятся неодинаковые цифры и упоминаются монеты, иногда отсутствующие в официальном каталоге 1899 г., о котором будет сказано ниже.

** Так по списку А.К. Маркова, но по протоколам же специальной комиссии (см.ниже) 6190 золотых монет и медалей и 9889 серебряных, всего 16079.

*** Н.И. Петров называет еще шведскую монету 1702 г. [1], но она отсутствует в «Списке старинных золотых и серебряных монет…» А.К. Маркова.

Список литературы

1. Петров Н.И. Археологическая находка на хорах в Великой церкви Киево-Печерской лавры // Чтения в церковно-археологическом обществе. — Вып. II, Киев, 1899. — С.88-108.

2. Петров Н.И. // Труды Киевской духовной академии, VI. — Киев, 1899. С.176-195.

3. Петров Н.И. О золотой медали князя Константина Константиновича Острожского // Археологические известия и заметки Московского археологического общества. — Ч. VII. — М., 1899. — С.99-102.

4. Клад в Киево-Печерской лавре // Исторический вестник. — Т. 75. — Спб., 1899. — с.764-767.

5. К. Bolsunowski. Skrab znaleziony w Lawrze kijowskiej. — Wiadomosci Numizmatyczno-Archeologiczne, Krakow, 1898, szp. 500-501. szp. 579-586.

6. Шмаро А., Шиденко В. Монастырские тайны // Наука и жизнь. — 1969. — №4. — С.68-72.

7. АГЭ, опись V, 1899, д. 34, л. 2.

8. Там же, л. 3-10.

9. Там же, л. 17.

10. Там же, л. 47-54, 55-69.

11. Там же, л. 18. (Список старинных золотых и серебряных монет и медалей, принадлежащих Киево-Печерской Лавре).

12. Дмитриев А. Петр I и церковь. Религия и церковь в истории России. — М., 1975. — С.166-183.

13. Яремич. Памятники искусства XIII-XVII ст. в Киево-Печерской лавре. Оттиск из журнала «Киевская старина», Киев, 1900, с. 2-5.

14. Kotlar M. Znalesiska monet z XIV – XVII w. Na obszarze Ukrainskiej SRR. Materialy. Wroclaw-Krakow-Gdansk. 1975

15. Котляр М.Ф. Очерки истории обращения и счета монет на Украине XIV-XVIII ст. (на украинском языке) — Киев, 1981.

16. Брабич В.М. Уникальный золотой Костанция II и свидетельство Аммиана Марцеллина (XVI, 10, 12) // Сб. Нумизматика в Эрмитаже. — Л., 1987. — С.24-26

17. Лукомский В.К. Медаль Константина Константиновича Острожского. — Науковий збiрник. — Ктев, 1925. — С. 41-50. (Здесь же названы статьи и заметки о медали, изданные до статьи В.К. Лукомского).

18. Килессо С.К. Киево-Печерская лавра. М. 1975, с. 14. См. Также В.А. Шиденко, П.Ф. Дарманский. Киево-Печерский государственный историко-культурный заповедник. — Киев, 1983.

19. Спасский И.Г. «Золотые» — воинские награды в допетровской Руси // ТГЭ. — Т. IV (Нумизматика, 20. — Л., 1961. — С.92-134.

20. Дуров В.А. Наградные медали России первой четверти XVIII в. — ТГИМ. В.49 // Нумизматический сборник. — Ч.5, вып.2. — М., 1977. — С.104-146.

21. Путешествие через Московию Корнилия де Бруина. -ЧОИДР, 1872. — Кн. 1, ч. IV. — С.56.

22. Краткое рассуждение о монетах или медалях времени Петра I-го с обозначением года, месяца и числа // Записки и труды общества истории и древностей Российских. — Ч. II. — М., 1824. — С.233-237; Ч. Ш. — С.254-255.

23. Путешествие… Корнилия де Бруина, с.40, 44-46 и прим. 14 на с.46.

24. Schubert T.F. Monnayes russes. — Leipzig, 1857. — P. 48-49. — № 106, 107.

25. Описание Киевопечерской лавры с присовокуплением разных граммат и выписок, объясняющих оное. Изд. 2-е. Киев, 1831. — С.96.

Всеволод Потин. Журнал «Нумизматика и Фалеристика» №4, 2000 г.