История временных медных монетных переделов на Ижорских Адмиралтейских заводах довольно подробно отражена в опубликованных великим князем Георгием Михайловичем (1863-1919) археографических сводках «Корпуса русских монет». Однако, это издание далеко не всем интересующимся отечественной нумизматикой доступно, а специального исследования, посвященного работе Ижорского (Колпинского) Монетного двора, до сих пор не существует. В связи с этим, мы взяли на себя смелость восполнить этот пробел в приводимой ниже статье, которая основана на материалах «Корпуса» и документах, разысканных в РГИА Санкт-Петербурга.
Прежде всего, мы должны пояснить, почему деятельность этого предприятия непосредственно связана с историей Монетного двора Петербурга. С начала XIX века в России только два завода выпускали медную монету — в Екатеринбурге и Сузуне. Вполне естественно предположить, что мощностей этих предприятий не хватало для достаточного удовлетворения потребностей денежного оборота в медной монете на всей территории Российской империи. Однако, это не совсем так. Во-первых, в ХIХ-ое столетие, если можно так выразиться, «перекочевало» порядка 40-50 млн. рублей медных монет, чеканенных в прошлом, XVIII веке, (особенно интенсивно в правление императрицы Екатерины II), и вся эта масса денег имела законное хождение во внутреннем обороте; во-вторых, медная монета в XIX веке теряла свое преобладающее значение в денежном обращении, постепенно уступая свои позиции серебряным и бумажным деньгам. Подтверждение этому мы находим в российских кладах, во множестве открытых и открываемых до наших дней. Если клады последней четверти XVIII -первого десятилетия XIX века на 90 с лишним процентов составляли медные монеты, то после реформы 1810 года, (официально установившей в России денежной единицей серебряный рубль), численность чисто медных сокровищ значительно сокращается, уступая место кладам с серебром и даже ассигнациями. Это может свидетельствовать о том, что в структуре денежного обращения происходили кардинальные перемены, выводящие серебряные монеты на качественно новое положение в сфере наличного оборота.
С другой стороны, наши предположения могут быть подкреплены статистическими данными о производстве монет. Так монеты Александра 1 из серебра были отчеканены в количестве в 2,2 раза превышающем чеканку медных, причем эта тенденция наметилась ещё при Павле I, при котором эмиссия серебра в 2,3 раза превышала эмиссию меди. Для сравнения обратимся к аналогичным данным за период правления Екатерины Великой: чекан золотой монеты составил 15,7 млн. руб., серебряной — 70,9 млн. руб., а медной — 73,3 млн. руб. В дальнейшем чеканка серебра и золота будет неуклонно возрастать, тогда как производство меди, также неуклонно, падать и, в том числе, в связи с закрытием крупнейших предприятий в середине — второй половине XIX столетия.
Обратимся, однако, к истории возникновения и производственной деятельности Колпинского Монетного двора. Первое, что необходимо отметить сразу, так это значительное отставание вновь создававшегося передела от столичного в плане энергооснащения и обеспечения необходимым оборудованием. Монетный двор в Колпино, в первый период его работы, можно назвать копией Монетного двора Петербурга до его реконструкции, хотя нельзя не заметить, что структурное деление производства, в целом, соответствовало прогрессивным веяниям того времени.
Проблема открытия дополнительного медного монетного передела в непосредственной близости к столице напрямую связана с проведением денежной реформы 1810 года. Необходимость в короткий срок наладить выпуск в обращение новой медной монеты, 24-х рублевого достоинства в пуде, сдерживалась отсутствием в центральной России монетных дворов, кроме Петербургского, на котором и без того лежали задачи огромной важности. Вслед за установлением новой монетной системы потребовалось приготовить необходимое количество штемпельного инструмента для чеканки серебряной и медной монеты, как в столице, так и на периферии. Вот что пишет об этом главный медальер Монетного двора К.А. Леберехт в 1811 году: «…все они (резчики и медальеры. — С.М.)…без отдыху трудились…- так прилежно, что почти невозможное сделали возможным, и приготовили в продолжении 6 недель как для серебряной, так и медной монеты всех сортов слишком 1000 штемпелей, что до сего никогда не случалось!».
Первоначально предлагавшийся проект открытия медного передела на Монетном дворе в крепости почти сразу же был отвергнут — необходимо было в срочном порядке расширять серебряный передел, так как выпуск серебряных монет представлялся более важным мероприятием. У кого-то из начальства даже промелькнула мысль о возобновлении Монетного двора в Аннинске; но Урал слишком далек от столиц и поэтому министр финансов приказал учинить передел медной монеты в Колпино, на Ижорских заводах Адмиралтейского ведомства. Комплекс заводских корпусов раскинулся на обширной территории Колпинского посада на реке Ижоре и на берегах Невы, представляя собой одно из крупнейших казенных предприятий по изготовлению корабельной оснастки: якорей, цепей, водяных помп и прочего. Ведущие свою историю с 1782 года, ко времени проведения денежной реформы Ижорские заводы располагали всеми необходимыми производственными мощностями для переработки меди: плавильные, плющильные и молотовые мастерские.
Ижорские заводы, на территории которых находился Колпинский (Ижорский) монетный двор. Гравюра 1881 года
24 июля 1810 года император Александр I повелел отпустить до 140 тысяч рублей на заведение временного Монетного двора. Оборудование и штат предприятия предполагалось укомплектовать на основе столичного производства. В Колпино по Неве переправили все необходимые станки и припасы, в том числе: 6 ручных печатных прессов, 5 прорезных станов, «из коих три о двух резках», (т.е. для одновременной вырубки двух кружков), плющильные машины. Гуртильный станок был доставлен сюда только в конце декабря 1810 года. Установка оборудования началась в сентябре и производилась так скоро, что уже в ноябре начались работы на плющильном и прорезном участках. 14 декабря Яков Вильсон (младший), помощник директора Ижорских заводов и начальник здешнего Монетного двора, доложил в Монетный департамент А.Ф. Дерябину, «…что при Ижорских заводах…установлен один печатный станок, на котором вчерашний день произведена была проба, при коей вытеснены 20 кружков двухкопеечной монеты…». К этому времени были набраны мастеровые и монетчики. Около 100 человек с Ижорских заводов переведены на работы по Монетному двору; до 70 мастеров поступили из числа «рекрутов ведомства монетного». Заняты были здесь и дети — 30 «малолеток», на несложных операциях, вроде подкладчиков монетных заготовок.
После одобрения пробных монет, чеканенных 13 декабря 1810 года, в Колпино начался их массовый выпуск. В 1810-1814 годах, то есть за время первого монетного передела, общая сумма выделки составила 3.411.313 рублей, из которых 97% (3,3 млн. руб.) были монеты двухкопеечного достоинства — высшего медного номинала того периода. Медных копеек отчеканили на 73.325 рублей; полукопеечных (денег) всего на 20.825 рублей. В связи с тем, что монетными переделами в Петербурге заведовал Михайло Клейнер (на Ижорских заводах такая должность не была предусмотрена) его инициалы «М.К.» проставлялись на лицевой стороне монет, чеканившихся в Колпино. Монеты 1810 года вначале помечались знаком «К.М.» на реверсе, что означала «Колпинская монета», но во избежание путаницы с таким же знаком Колыванского Монетного двора, в том же 1810 году знак колпинского передела был заменен на буквы «И.М.»-«Ижорская монета».
Как видно из приведенных выше цифр, производство монеты на заводах Колпино было не велико. За тот же период (1810-1814) чеканка медной монеты на Екатеринбургском, Колыванском и Петербургском дворах составила чуть более 12 млн. рублей. Правда, следует отметить, что если выпуск меди на других предприятиях имел тенденцию к сокращению, (за исключением Колыванского, ежегодно чеканившего по 250 тыс. рублей), то на Ижорском заводе производительность со временем возрастала и, по мнению и подсчетам директора передела Я. Вильсона, могла бы увеличиться до 2,5 млн. рублей в год, если бы было налажено бесперебойное снабжение основным сырьем — медью.
Кроме готовых монет в Колпино уже с 1811 года начали выделывать заготовки — гладкие кружки для двухкопеечников, которые затем доставлялись на столичный Монетный двор для «затиснения». В 1811- 1812 годах таких заготовок было изготовлено более чем на 1,5 млн. рублей. В следующем — 1813 — году эта практика, видимо, была прекращена, так как медных монет с датой «1813» и знаком «с.п.б.» практически не встречается.
Ижорский медный монетный передел показателен также с ещё одной стороны. Здесь, при умелой организации производства, очень быстро удалось добиться роста производительности на всех участках. Деятельный и опытный вардейн Вильсон уже в 1811 году рапортовал о переводе большинства станков на энергию воды. И хотя водяные мельницы под Петербургом, чеканившим монеты «паром», могут показаться регрессом, нельзя забывать, что задачей колпинского передела являлось обеспечение денежного рынка, ограниченного северо-западными и, отчасти, центральными территориями России необходимым минимумом медной наличности. Учитывая, что в Петербурге также действовал медный передел, давший в 1811-1812 годах почти вдвое больше монеты, чем на заводах Колпино, следует предположить, что последний успешно справлялся с заданием Министерства финансов, не прекращая работы даже в грозные военные годы.
Деньга 1811 года Ижорского монетного двора
По мере роста производительности постепенно сокращался штат работников. Вместо 200 человек, начинавших работу в 1810 году, в 1814 году здесь оставалось не более 150-160. Применялись также технические усовершенствования в процессе производства. Так, прорезные станы были оборудованы «двойными резками», то есть одним ходом винта вырубались сразу две заготовки. А для облегчения работы чеканщиков на винтовых прессах были укорочены «розмахи» — воротяги с чугунными «грушами» на концах, которыми приводился в движение винт. В 1812 году в Колпино привезли ручной пресс конструкции М. Болтона; особое приспособление «снималка» подкладывало полукопеечный кружок, одновременно сбрасывая уже зачеканенный. Вероятно, это нововведение пришлось по душе «подкладчикам» из числа рабочих-подростков. Не удивительно, что при такой организации труда передел меди на Ижорских заводах обходился казне довольно дешево — по 4 с половиной рубля за пуд, принося, таким образом, с каждого пуда меди около 18 рублей дохода!
Несмотря на это, совершенно неожиданно, в октябре 1814 года из Департамента горных и соляных дел следует указание о прекращении медного передела «по вытеснении монеты из той только меди, которая уже сплавлена и приготовлена в передел впредь до особого уведомления». Между тем на заводе было подготовлено металла на сумму до 65 тысяч рублей. Но, в связи с тем, что запас рабочих штемпелей был израсходован, для завершения работ потребовалось истребовать на Петербургском Монетном дворе несколько десятков пар новых. В феврале 1815 года Я. Вильсон докладывал Департаменту, что оставшаяся медь затиснена «суммою 64.308 руб. 30 коп.» и «действие означенного передела 6 числа текущего месяца прекращено».
Вероятно, благоприятные результаты первого медного передела в Колпино не остались без внимания правительства. Поэтому осенью 1818 года, когда вновь возникла потребность увеличить производство медной монеты, Министерство финансов тотчас обратилось к директору Ижорских адмиралтейских заводов за справкой: в какой срок, с какими затратами можно было бы возобновить на подведомственном ему предприятии чеканку меди. 30 сентября А.Я. Вильсон (старший) отвечал на запрос следующее: для начала медного передела через 6 месяцев необходимо выделить из казны 12 тысяч рублей, а также укомплектовать штат Монетного двора, числом до 110 человек мастеровых. Через означенный срок, после подготовительных работ, Ижорский медный передел будет способен ежегодно выделывать до 480 тысяч рублей медной монеты. Однако, отмечал Вильсон, стоимость передела здесь будет обходиться казне почти вдвое дороже, по сравнению с 1810-1814 годами: передельная цена пуда меди составит 7,5 руб., да к этому следует прибавить по 15 копеек на пуд за доставку металла в Колпино.
По видимому, это последнее обстоятельство вызвало некоторое замешательство в Департаменте горных и соляных дел: хотя доход казны при такой передельной цене и составлял до 15-16 рублей с пуда меди, все же эта сумма была несколько ниже, чем от передела в Екатеринбурге, где находился главный центр империи по чеканке меди. (Здесь передельная цена составляла всего 3 рубля 99 копеек).
Лишь в марте 1819 года новый директор Департамента Е. И. Мечников, сменивший на этом посту А. Ф. Дерябина, решился доложить министру финансов обстоятельства дела, испрашивая его утверждения на проект учреждения временного передела в Колпино. Однако, уже 2 апреля А.Я. Вильсон получает указание открыть временный медный передел на основаниях, изложенных им в докладной записке от 30 сентября 1818 года. Видимо, министр финансов, взявший на себя ответственность решения этого вопроса, счел предлагаемые условия приемлемыми. Единственным изменением было лишь то, что теперь здесь предполагалось чеканить только монеты копеечного достоинства, с тем, чтобы уменьшить казенные расходы.
Задержка с началом второго передела на целый год, неожиданно последовавшая вскоре после его учреждения, была вызвана изменившимися «видами» правительства на медную монету. Уже тогда стали раздаваться первые возгласы о явной невыгоде переделывать медь в монету. По подсчетам специалистов денежный рынок России в это время был переполнен мелкими разменными монетами, (приблизительно, на сумму более 100 млн. рублей), причем казна дозволяла обращение монет прежних лет чекана: по 16-ти и по 25-ти («сибирских») рублей из пуда меди, наряду с монетами 24-х рублевой стопы. При этом рыночная цена меди приближалась к 22-23 рублям за пуд, что служило дополнительным стимулом для населения продавать свои запасы медных монет старого штемпеля в качестве металлического сырья. Попытки правительства предотвратить «перелив» медной монеты — деяние это даже приравнивалось к подделке денег — не возымели никакого успеха и было объявлено о свободной купле-продаже меди.
Однако массовый отлив медной монеты из обращения неизбежно мог привести к перекосу в денежном рынке, и вопрос о начале временного передела в Колпино в принципе был предрешен. Ещё в 1819 году сюда с Монетного двора Петербурга было доставлено 10 тысяч пудов меди. Она-то и послужила сырьем для чеканки медных копеечников. Так как в столице теперь не было медного передела, как в 1810-1815 годах, когда инициалы М.Клейнера, Ф.Гельмана и П.Ступицына ставились на монетах обоих Монетных дворов, решено было проставлять на копейках инициалы «Я.В.» — Якова Вильсона. Работы по второму медному переделу начались 20 июня 1820 года и были остановлены 9 сентября 1821 года.
Всего было отчеканено монет на 235.856 рублей 77 копеек, или чуть более 1,5 млн. кружков, при среднемесячной производительности в 15 тысяч рублей. По тем временам — весьма скромный итог, который ставит под сомнение необходимость открытия этого передела. В чем же тут причина? Доклад министра финансов А.В. Гурьева, поданный императору Александру I в начале сентября 1821 года, раскрывает причины, побудившие государя отказаться от эмиссии медных монет, приносящих казне убытки, так как рыночная цена пуда меди поднялась до 31 рубля, тогда как Монетные дворы России продолжали выделывать медную монету по 24 рубля. Кажется, Гурьев первым обнаружил новые тенденции в денежном обращении и счел необходимым исправить положение. В докладе он сообщал императору: «Между тем, как означенная монета (медная — С.М.) извлекалась, разменная и серебряная монета, выпущенная в превосходных количествах в обращение, не только заступила её место, но и передел оной сделала совершенно ненужным». В сложившихся условиях, уже в начале 1820-х годов, правительство пришло к очевидному выводу о необходимости свертывания чеканки медных монет. Прежде всего, это коснулось монетного передела в Колпино, который был остановлен осенью 1821 года. 14 октября директор Департамента горных и соляных дел доложил об этом министру финансов.
Так завершился второй передел, причем после 1821 года выделка меди сокращается и на Екатеринбургском Монетном дворе. На Колыванском заводе, до конца правления Александра I, передел продержался на прежнем уровне — не более 250 тысяч рублей в год.
Изменение курса правительства по отношению к медной монете повлекло за собой ряд указов и постановлений, направленных на активное изъятие тяжеловесной монеты старого чекана (в обращении в значительных количествах встречались медные монеты Павла 1, а также монеты Екатерины 2 и даже монеты Елизаветы Петровны), и запрещение вывоза любых российских монет, включая медные, за пределы государства. Также было объявлено о запрете частным лицам «переливать» старые медные монеты, что наносило казне значительные убытки, так как по подсчетам специалистов Министерства финансов 16-ти рублевой монеты в обращении находилось в два раза больше, чем 24-х рублевой. Держатели медных монет прежнего чекана должны были обменять её на новые медные монеты или ассигнации, по установленному курсу, а также могли вносить этими деньгами любые подати и налоги. Но на эти обменные операции был определен срок: до 3 месяцев в центральных районах, и до конца 1825 года-«в отдаленных и обширных губерниях». Подобными строгими мерами правительство пыталось «выбить» из населения хотя бы часть имеющегося на руках и в кубышках ценного металлического сырья, стоимость которого уже намного превосходила номинальное достоинство, обозначенное на монете.
Не меньшие хлопоты доставили медные монеты и правительству Николая I, сменившего на престоле старшего брата. Попытки пресечь злоупотребления с медью старого чекана, наносившие казне убытки, вынудили правительство продлить срок её обращения ещё на один год — на весь 1826-ой, правда, в более ограниченной сфере: «в счет податей, при покупке гербовой бумаги, соли и вина». Но и эти меры не приносили желаемого результата. Тогда было принято решение увеличить монетную стопу с 24-х до 36-ти рублей из пуда меди, с тем, чтобы сделать невыгодным «перелив» старой монеты частным порядком. С 1830 года на Монетных дворах началась чеканка новых медных монет, достоинством в 10,5,2 и 1 копейку по 36-ти рублевой стопе. Усиленная эмиссия — в течение 9 лет было выпущено около 23 млн. рублей, и жесткие ограничения по отношению к монетам старых образцов, кажется, позволили правительству взять ситуацию под контроль. Однако, разнобой в медном денежном обращении, при параллельном хождении монет различного внутреннего достоинства, не мог не сказаться отрицательно на состоянии повседневного мелкого торгового оборота, для обслуживания которого и предназначалась медная монета. Положение усугублялось ещё и тем, что в обращении медная монета приравнивалась по курсу к ассигнациям, служа их обеспечением. Поэтому даже в официальных документах она именовалась иногда «ассигнационной». Как известно, ассигнации в этот период (который стал последним в истории существования «бумажных денег») не отличались стабильностью курса, хотя новый министр финансов граф Е.Ф. Канкрин и прилагал все усилия для нормализации денежного обращения.
Решающим шагом в этом отношении стал манифест 1 июля 1839 года об установлении новой денежной системы. Применительно к рассматриваемой теме — медным монетам, он устанавливал курс не на ассигнации, (которые заменялись кредитными билетами), а «на серебро», исходя из реального соотношения рыночных цен двух металлов. В связи с этим монетная стопа для меди определялась в 16 рублей, а при указании достоинства новых медных монет добавлялось слово «серебром». Вскоре, в 1842 году, решено было привести к одинаковому курсу «на серебро» и медные монеты старого чекана, «впредь до постепенного изъятия оной из народного обращения». С 17 июня 1842 года медный десятикопеечник (образца 1830 года) становился 3 копейками. Соответственно, пятак — 1,5 коп., 2-х копеечник-полукопейкой, а копейка — полушкой! Таким способом казна решала проблему возмещения убытков, понесенных ранее от переплавки и незаконного вывоза заграницу старой медной монеты.
Эти мероприятия правительства, вошедшие в историю отечественных финансов как реформа Канкрина, положили начало стабилизации денежного обращения, введению кредитных денег, открывающих более широкие возможности для коммерческой деятельности предпринимателей и развязывавшие руки властям в области бюджетной политики. С этой реформой непосредственно связан третий, последний передел медной монеты в Колпино, продолжавшийся в течение почти четырех лет: с января 1840 года по ноябрь 1843 года. На этот раз размеры чеканки монет на Ижорских заводах были заранее строго определены казной: ежегодно по 320 тысяч рублей, то есть всего 1 млн. 280 тысяч рублей медными монетами, достоинством в четверть, половину, I, 2 и 3 копейки «серебром». Новая монетная стопа устанавливалась в 16 рублей из пуда меди. Казалось бы, возвращение к чеканке тяжеловесных монет, да ещё при выгодной рыночной конъюнктуре на медь, могло повлечь за собой новую волну изъятия и переплавки пореформенных монет. Однако преградой нежелательным явлениям явилось установление казной паритета между серебряными и медными деньгами, о чем напоминало слово «серебром» в обозначении номинала медных монет.
3 копейки 1840 года Ижорского монетного двора
Как обычно, для открытия передела первоначально была отпущена определенная сумма казенных денег. Они пошли на восстановление и ремонт оборудования, простоявшего без действия почти 20 лет. Кроме того, потребовалось в срочном порядке укомплектовывать штат временного предприятия, который, как и ранее, в основном был составлен из мастеров и рабочих Ижорских заводов, и только ряд специалистов и особых служащих перевели из монетного ведомства. Надо отдать должное директору завода генерал-лейтенанту Корпуса корабельных инженеров А.Я. Вильсону, на памяти которого в Колпино производился уже третий по счету передел медной монеты: благодаря его богатому опыту и организаторским талантам, подготовительный период создания монетного двора удалось сократить до минимума.
Летом 1839 года, когда в Министерстве финансов уже был решен вопрос о чеканке части тиража медных монет в Колпино, для скорейшего их выпуска в обращение, (до прибытия каравана из Екатеринбурга), Вильсон тотчас составляет свои предложения и условия по открытию передела. В октябре его проект получил высочайшее утверждение и из казны были выделены 20 тысяч рублей серебром для подготовки производства. При этом, судя по документу, конфирмованному Николаем I 20 октября 1839 года, Вильсон брал чеканку медной монеты «на откуп». «В следствии, сего — читаем мы в условиях директора — предоставляется начальнику Ижорских заводов действовать на коммерческом основании, не обязываясь обыкновенными формами и распоряжать сполна передельною суммою, как для хозяйственного заготовления нужных материалов, так и вообще для всяких других расходов».
В условиях оговаривались и другие вопросы, связанные с нормальным функционированием передела. Так, например, Монетный двор Петербурга должен был поставлять в Колпино медь — либо в монетах старого чекана (по 24 и по 36 рублей в пуде), либо в «штыках». Как и прежде, штемпельный инструмент готовили столичные резчики, причем часть штемпелей вырезывали ученики Горнотехнической школы при Технологическом институте, в качестве производственной практики. Вся монета должна была помечаться знаком Санкт-Петербургского Монетного двора — «с.п.м.». Передельная цена пуда меди, в среднем, составляла 2 рубля 49 копеек, но в зависимости от достоинства выделываемых монет она колебалась от 1 рубля (за чекан 3-х копеечника) до 4 рублей 45 копеек (за четверть копейки). Была установлена также терпимость в весе, то есть ремедиум — допустимое законом отклонение веса в ту или иную сторону, являвшееся следствием несовершенства технологических процессов монетного производства. Терпимость, согласно 149-ой статьи «Монетного Устава», допускала, «что монета может быть в 1\100 более или в 1\ 100 менее определенного для оной веса». Так, например, вес трехкопеечной монеты составлял 7 золотников 19 долей, или около 30,7 грамм; в данном случае ремедиум составит 0,3 г, то есть нормальным весом монет считался вес от 30,4 до 31 грамма. Однако, на практике, соблюдать установленную законом терпимость было не легко, так как медная монета поверялась (взвешивалась) партиями по 50 рублей, а не поштучно, как это было принято с золотой и серебряной монетой. Такой метод взвешивания всегда оставлял возможность чеканить монеты в более широких весовых амплитудах, а «указной» вес отдельной партии (мешка) мог быть «подогнан» путем добавления или изъятия из него нужного количества монет.
Однако, как не был тщательно подготовлен передел на Ижорских заводах, поначалу администрация столкнулась с определенными трудностями. В апреле 1840 года, когда чеканка уже шла полным ходом, Вильсон докладывал министру финансов Е.Ф. Канкрину, объясняя встретившиеся трудности как причину некачественной выделки первой партии монет. Ссылаясь на отсутствие опытных рабочих -«к переделу употреблялись люди новые, а старых никого не осталось», и на то, что оборудование приходится использовать старое, завезенное ещё во время первого ижорского передела, — Вильсон указывает, что «не было возможности первоотправленную отсюда новую монету выделать со всею требуемою чистотою и аккуратностью». Тем не менее, задание 1840 года было выполнено к сроку.
Так же успешно протекала чеканка в 1841 году, а в 1842 передел даже несколько превысил заданную программу — 368 тысяч рублей вместо 320 тысяч. Это позволило в следующем, 1843 году, завершить работы ранее назначенного срока, так как надо было отчеканить монет всего на 272 тысячи рублей. В октябре 1843 года Департамент горных и соляных дел доносил министру финансов свое мнение о возможности остановки медного передела в Колпино, в виду того, что в Банке и Казначействе уже имеется запас на 700 с лишним тысяч рублей и притом «недостатка по губерниям в медной монете не предвидится». К 1 октября 1843 года Ижорские заводы сдали в казну 1.220.000 рублей и, таким образом, за ними оставался долг в 60 тысяч рублей. Департамент полагал, что по закрытии долга передел можно будет остановить. Министр граф Канкрин выразил на это свое полное согласие, о чем тотчас было извещено заводское начальство. В конце ноября из Колпино поступили последние 20 тысяч рублей, после чего все работы по чеканке медных монет были прекращены. Так заканчивается история Монетного передела на Ижорсских заводах.
В завершении необходимо отметить, что временные монетные дворы в Сестрорецке, при Ассигнационном банке и в Колпино сыграли свою положительную роль в ходе становления и развития столичного «штатного» — Монетного двора. Если не считать безуспешных попыток выпустить полноценную медную монету (рубли) на Сестрорецких оружейных заводах во времена Екатерины II, то значение Банковского Монетного двора, фактически, послужившего “порядочной моделью’’ при реконструкции основного производства в Петропавловской крепости, трудно переоценить. Прогрессивные технологии и мощное, более производительное оборудование на основе паровых двигателей означало наступление новой эры в промышленности России и послужило примером для других европейских стран.
К сожалению, этого нельзя сказать о монетных переделах на Ижорских заводах, где были использованы старые станки, приводимые в действие мускульной силой работника, либо энергией водяного колеса. Несомненно, это было шагом назад, но, по-видимому, правительство не очень заботилось о нововведениях на этом предприятии. К тому же, общая сумма трёх Ижорских переделов, составившая около 6 млн. рублей, не предполагала введения каких-либо дорогостоящих технических новинок.
Перечень использованной литературы:
- Георгий Михайлович, великий князь. “Корпус русских монет». Монеты царствования императора Павла I и императора Александра I. — СПб. 1891.
- Он же. Монеты царствования императора Николая I. — СПб. 1890.
- РГИА. Фонд 37 (Департамент горных и соляных дел), фонд 570 (Санкт-Петербургский Монетный двор).
- Уздеников В.В. Монеты России. 1700-1917. — М. 1992.
- Он же. Монеты России XVIII- начала XX века. — М. 1994. (Примечание. Для иллюстрации статьи использованы материалы книги: В.В. Уздеников. Объем чеканки Российских монет на отечественных и зарубежных монетных дворах. 1700- 1917. — М.1995.)
М. Смирнов. Газета для коллекционеров «Старая монета», № 17