В 1755 году главный директор монетного двора Иван Шлаттер, влиятельная фигура в российской денежной истории, предложил реформу чеканки золотых монет. С 1701 года золотые монеты в России выпускались в форме червонцев и двойных червонцев. В 1730 году их проба была установлена на уровне .930, а с 1749 года — .947. Он предложил заменить их пяти- и десятирублевыми монетами, проба которых была снижена до .880.
Мотивы такого понижения пробы были изложены в докладе от 6 июля 1755 года Правительствующему сенату монетного двора. До тех пор золотой стандарт разрабатывался исключительно с учетом внутренних потребностей, и российские золотые монеты становились несколько недооцененными по отношению к своему содержанию. Это препятствовало внешней торговле. Было желательно чеканить золотые монеты с той же пробой, что и иностранные, — английские, французские и голландские, — монеты, а также чтобы их номинал соответствовал основным иностранным номиналам. Более того, наличие монет, которые были бы сопоставимы с Луидором, Фридрихсдором и т.д., способствовало бы повышению престижа России. Российскую золотую монету можно было бы по праву назвать «Елизаветиным золотым» — Елизаветдор. Это бы навеки увековечило великую новаторшу нового выпуска монет.
Пробные пятирублевые монеты, «Елизаветины золотые», были изготовлены в июле 1755 года, но, судя по всему, ни одна из них не сохранилась, поскольку все редкие существующие образцы двух известных нам разновидностей имеют следы коррозии, которая логически привела к тому, что Ревеони считаются первоклассными новоделами. Этот дизайн не был принят, хотя проба в .880 для была утверждена в ноябре 1755 года для пятирублевых империалов регулярной чеканки, которые после этого были изготовлены.
Сразу после представления пробных пятирублевых монет был заказан пробный десятирублевый «Елизаветин золотой». Его должны были изготовить в двух пробах: .880 и .947. Штемпели изготавливались в спешке, и через четыре дня после заказа два образца уже были на руках у Правительствующего Сената. Высшая власть отклонила экземпляры и позже утвердила стиль с крестообразным гербом на реверсе. Как и в случае с пятирублевыми монетами, эти образцы исчезли.
Реверсы обеих разновидностей пятирублевых новоделов идентичны и содержат легенду «ЕЛИЗАВЕТИНЪ ЗОЛОТОI ЦЕНА ПЯТЬ РУБЛЕ 1755» вокруг двуглавого орла, на груди которого изображен распятый на характерном кресте Св. Андрей Первозванный. На аверсе одной пятирублевой монеты изображен небольшой бюст императрицы Елизаветы, который мы также можем увидеть на более ранних двойных червонцах. На аверсе другой пятирублевой монеты бюст более крупный, как на пятирублевой монете регулярного чекана с буквами СПБ под ним.
Не только поржавевшие штемпели выдают в этих монетах новоделы. Насечка на гурте характерна для раннего золота Александра I: она выраженно диагональная, а не практически вертикальная, как на золоте Елизоветы. К тому же, монеты имеют ярко выраженный желтый цвет, что указывает на 947-ю пробу, характерную для периода чеканки Александра. Проба .880 пятирублевых монет Шлаттера такая же, как и у обычных елизаветинских золотых монет, чеканенных в 1755 году и в последующие годы, и эти монеты, благодаря большему содержанию меди, имеют более красноватый оттенок (можно было бы подумать, что небольшая разница в пробе не должна приводить к столь заметному изменению цвета, но поскольку удельный вес меди составляет всего около половины удельного веса золота, расхождение в оттенке становится значительным).
Любопытно, что новоделы пробных десятирублевых «Елизаветиных золотых», кажется, совсем не изготавливались. Эта разновидность исчезла на 150 лет. Затем, в 1905 году, несмотря ни на что, один из двух экземпляров, изготовленных в 1755 году, появился на руках берлинской нумизматической фирмы, откуда его и выкупил Эрмитаж. Судя по красноватому оттенку, это монета .880 пробы.
На аверсе изображен обычный бюст императрицы с «СПБ» под ним. Однако реверс существенно отличается от реверса пятирублевых новоделов: Св. Андрей в длинной тунике изображен стоящим за крестом, как бы держащим его, нежели распятым на нем. На более ранних российских версиях св. Андрей показан стоящим перед крестом. Одна из гипотез, объясняющих это любопытное положение, заключается в том, что резчик, поспешно готовящий образец десятирублевой монеты, произведенной за четыре дня, не имея под рукой пятирублевой монеты, брал за образец один из европейских дукатов или талеров с изображением святого. На некоторых из них, например, на Брауншвейг-Люнебургской монете начала XVII века, святой стоит позади креста, а не перед ним.
Имя резчика нам неизвестно. Можно предположить, что это был Бенджамин Скотт, который выполнял большую часть работы для монетного двора в середине 1750-х (как Скотт мог бы изобразить св. Андрея?).
Найденный уникальный образец десятирублевой монеты интересен в еще одном отношении: он явно находился в обращении, а не был официально сохранен или уничтожен (такие случае нередки: известны образцы пробных вензельных рублей 1740 года Иоанна Антоновича, а уникальный образец 15 копеек 1762 года Петра III тоже имеет следы износа). Это подводит нас к вопросу: не могли ли исчезнувшие оригиналы пробной пятирублевой монеты также быть «утрачены»? И если так, может ли быть такое, что на их аверсе св. Андрей изображен так же, как на десятирублевой монете, а не как на известных нам новоделах? Было бы нелогично, если бы Шлаттер, даже находясь под давлением, подготовил две разновидности реверса.
Источник: По Маркову А. // Журнал Русского Нумизматического Общества № 5, 1981.
Перевод Екатерины Цветковой