Первая мемориальная монета Российской Империи появилась в 1835 году, можно сказать, случайно – по прихоти должностного лица, втайне от Императора. «Главный зачинщик», министр финансов Егор Францевич Канкрин уже имел подобный опыт тайной чеканки. Эдакий «сюрприз для царственной особы». Правда, тот сюрприз 1825 года – с Константиновским рублём – не вполне удался: «царственная особа» подвела! Зато тяга Его Сиятельства к приключениям, как видно, никуда не исчезла и 10 лет спустя опять проявилась.
Интересно, что главные действующие лица новой авантюры – прямо как «три мушкетёра-монетария» – остались прежние (по нисходящей):
Егор Францевич Канкрин (1774-1845), министр финансов Российской Империи;
Егор Васильевич Карнеев (1773-1848/49), директор Департамента горных и соляных дел, в чьём подчинении находился в то время Монетный двор;
Евстафий Иванович Еллерс (1775-1845), вардейн (начальник) Санкт-Петербургского монетного двора.
Осенью 1835 года в министерство финансов графу Канкрину поступил набор памятных баварских талеров. 12 сентября, сидя в кабинете, граф меланхолично перебирал красивые диковинные монеты. И тут на глаза попалась одна особенная, где на лицевой стороне был портрет короля Людвига I, а на обороте – заключённые в круговые рамки профили членов его семьи: королева в центре и дети по кругу. Легенда гласила: «SEGEN DES HIMMELS» / «Благословение небес» и дата «1828».
Внезапно графа осенило… Старательно упаковав приглянувшийся талер, министр достал чистый лист бумаги, обмакнул перо в чернильницу… Перо заскрипело – история «Семейного» полуторарублёвика началась.
Е. Ф. Канкрин – Е. В. Карнееву:
«Князь Гагарин, посланник в Мюнхене, подарил мне 15 талеров конвенционных с разными штемпелями, которые Король Баварский приказывает выбивать на особые случаи.
…прошу распорядиться, чтобы весьма секретно изготовить штемпель серебряной полутора рублёвой монеты с изображением на подобие особо завёрнутого талера с одной стороны портрета Государя Императора в монетном виде, а с другой в средине портрета Ея Величества, а вокруг всех Царских детей.
У Князя Александра Николаевича Голицына есть табакерка с сими портретами, которую он вероятно даст. Талер завёрнутый прошу мне возвратить, буде нужна табакерка Князя Голицына, во вторник для объяснения с ним».
(из письма от 12 сентября 1835 года)
Прочитав письмо министра, Егор Васильевич Карнеев наморщил лоб, смутно припоминая: «секретно изготовить», «портрет Государя Императора» – где-то уже это было… Ах, да: десять лет назад, когда готовили рубль Константина… но – тсс! «Интересно, под каким предлогом выманить табакерку у князя Голицына? Ладно, решим». Карнеев достал чистый лист бумаги, обмакнул перо в чернильницу… И дело пошло дальше по инстанции.
Е. В. Карнеев – Е.И. Еллерсу:
«Г. Министр Финансов поручил мне распорядиться, чтобы весьма секретно изготовить штемпель серебряной полутора рублёвой монеты с изображением на подобие особо завёрнутого талера, доставленного к Вам при предписании за № 631, с одной стороны портрета Государя Императора в монетном виде, с другой в средине портрета Ея Величества, а вокруг всех Царских детей. К сему присовокупил, что у Князя Александра Николаевича Голицына есть табакерка с сими портретами.
Поручая Вашему Превосходительству сделать распоряжение о приготовлении таковаго штемпеля, прошу доставить мне завёрнутый талер в будущий понедельник, с уведомлением, нужна ли табакерка Князя Голицына?»
(предписание № 631 от 13 сентября 1835 года)
Работа над рисунком и штемпелями была доверена Павлу Петровичу Уткину (1808-1852), медальеру Санкт-Петербургского монетного двора и профессору Императорской Академии художеств.
4 октября граверу передали баварский талер «Благословение небес», как образец, и раздобытые портреты членов царской семьи, кто был должен появиться на монете. Спустя два месяца штемпели были готовы. В процессе чеканки, на 16-той монете, штемпель с портретом Николая I неожиданно треснул по краю, прямо над лысеющим лбом Императора.
С каждым новым ударом скол предательски увеличивался, выкрашивая рант. Из-за этого удалось отчеканить только 46 монет, среди них: «15 хороших, 21 с недостатками и 10 худых». Естественно, десять худых отмели, и 6 декабря 1835 года Государю были поднесены 36 годных экземпляров. Широко известна резолюция Николая I на докладной записке министра финансов Канкрина: «Весьма благодарю; сходство есть в старшине, двух дочерях и в старшем сыне; но жена похожа на покойную матушку».
Несмотря на несхожесть отдельных персон, все 36 монет Император охотно принял и распределил среди ближайших родственников. Здесь, пожалуй, заканчивается история «Фамильного рубля» 1835 года, или «Портреты в кружках», как его называют, и начинается другая история…
Поднося монеты Государю, министр по простодушию не учёл особенности женской натуры Императрицы и её реакцию на портрет: сходство с «покойной матушкой» она не собиралась никому спускать с рук! Уже на следующий день Канкрин был «вызван на ковёр» к Императору.
Е. Ф. Канкрин – Е. В. Карнееву:
«При вторичном докладе 7 Декабря, Государь Император изъяснить соизволил, что портрет Ея Величества очень не похож и что нужно переделать, взяв образцом бюст Государыни Императрицы.
Портрет Его Величества признаётся сходным, однако мат очень пёстр, и вопрос, не лучше ли полировать сей портрет, если нельзя навести лучшего мата. Нужно чтобы Г. Уткин объяснился со мною…»
(из письма от 7 декабря 1835 года)
Надо сказать, второй абзац министерского письма, с несколько надрывным тоном, удивляет. А именно упрёк, что «мат очень пёстр»! Несмотря на досадную выкрошку у части тиража, «Фамильный рубль» 1835 года вышел превосходным. А уж матировка изображений на нём выполнена просто идеально! Скорее можно поверить в то, что «мат очень пёстр» был в комментариях Императрицы на свой портрет, чем в изъян обработки поверхности изображений. По сути, это просто обидная придирка Императора – добавка от себя, так сказать, чтобы мало не казалось!
Исправления заняли почти два месяца. По итогу, Государь на лицевой стороне вышел в более низком рельефе с несколько иной матировкой, ставшей менее контрастной, дата справа от него изменена на «1836». В остальном аверс ничем не отличался от предыдущего, включая подпись медальера под обрезом портрета: «Р. П. УТКИНЪ.» (второй вариант теперь так и называют по ней «с полной подписью»). А вот оборотная сторона стала значительно проще, лишившись ряда деталей: подпись «Р. П. УТКИН·» в самом низу убрана, дети избавлены от круговых обрамлений. Лишь одна Императрица в центре композиции, заметно помолодевшая после доработки, осталась «окольцованной».
В конце января 1836 года Николай I утвердил новый образец, и 2 февраля вышло предписание начальнику монетного двора отчеканить сто экземпляров.
Е. В. Карнеев – Е.И. Еллерсу:
«Г. Министр Финансов, препроводив слепки новой медали с портретами всей Царской фамилии, дал знать, что оные были представляемы Его Величеству, и что Высочайше повелено закалив штемпель, вычеканить на первый раз сто штук, кои и доставить Его Сиятельству для представления Государю Императору».
(из Предписания № 2 от 2 февраля 1836 года)
Однако, несмотря на готовность штемпелей и предполагаемый маленький тираж, не обошлось без сюрпризов. Через 19 дней начальник С.П.Б. Монетного двора оправдывался:
Е.И. Еллерс – Е. В. Карнееву:
«На предписание Вашего Превосходительства от 2 сего Февраля имею честь донести, что по закалке штемпелей новой медали с портретами всей Царской фамилии, вычеканено пятьдесят медалей из серебра 83 ⅓ пробы, величиною в 10 злотых, и 20 числа (февраля) по приказанию Вашему представлены Его Сиятельству Г. Министру Финансов; дальнейшая чеканка таковых медалей приостановлена, за выкрошившимся рантом до приготовления новых штемпелей, что поручено медальеру Уткину произвести в самоскорейшем времени».
(из донесения от 21 февраля 1836 года на предписание № 25 от 2 февраля 1836 года)
Как видно, вместо запланированных ста экземпляров, Государь получил только половину. И то лишь через три недели после высочайшей отмашки – будто совсем небольшой царский заказ был поставлен мастерами в «общую очередь», в отместку за разнос первого варианта.
Теперь оба этих важных документа: предписание и донесение, дают точно установить сроки и тираж второго варианта «Фамильного» рубля, а именно – ровно 50 штук до 21 февраля 1836 года. Интересно, что ни одного дефектного полуторарублевика «с полной подписью» не обнаружено. А значит, повреждение было одномоментным и фатальным для обоих штемпелей. Потому что аверс и реверс в третьем варианте вырезались заново. Это заметно по различиям в мелких деталях: например, сдвигу композиции относительно узорного ободка (точка-тире) вдоль буртика, сравнению тиар Императрицы и оформлению обрезов двух нижних детских головок на реверсе. Основное же отличие третьего варианта от предыдущего – подпись медальера на аверсе, сокращённая до инициалов «П.У.», помещена в обрез шеи Императора.
Что касается выпуска этого варианта (П.У.), согласно справке Департамента Горных и Соляных дел (в чьём подчинении был Монетный двор) «О медальных монетах» за 1836 год:
«Десятизлотовых серебряных монет с портретами Императорской Фамилии было сначала приготовлено и представлено Государю Императору, 21 Февраля 1836 года, 50 штук… Независимо от сего количества по соизволению Государя Императора приготовлено ещё 50 штук сей монеты для раздачи по усмотрению Г. Министра Финансов и оныя к Его Сиятельству доставлены прямо с Монетнаго Двора».
Первая упомянутая партия в 50 штук – от 21 февраля – как уже говорилось, относится к варианту «с полной подписью». Тогда штемпелями варианта (П.У.) в 1836 году было отчеканено так же 50 штук.
Заканчивался 1837 год… Находясь в Москве, во «Всеподданейшем докладе Министра Финансов», от 3 ноября 1837 года, граф Канкрин испрашивал: «Не благоугодно ли будет Вашему Императорскому Величеству дозволить Министру Финансов вычеканить ещё пятьдесят штук серебряных десятизлотовок с портретами Императорской Фамилии, так как многие из значительных лиц изъявили желание иметь оныя.» И ниже отмечал, что на их чеканку: «Государь Император изволил согласиться; почему оныя послать скорее ко мне в Москву…»
Это ещё 50 экземпляров третьего варианта.
Далее чеканка «Фамильного» рубля упоминается в Донесении начальника монетного двора Еллерса, от 14 января 1838 года: «По Высочайшему соизволению… приготовлены на Монетном Дворе… 50 штук десятизлотовок с портретами Императорской Фамилии…».
Из этого следует, что в 1836, 1837 и 1838 годах чеканка штемпелями 3-го варианта производилась тремя партиями по 50 штук каждая. Важно добавить, «по особому Высочайшему повелению каждый раз» – это было личное условие Николая I. Что подчёркивает особый статус этой монеты в глазах самого царя.
Что касается третьего варианта (П.У.), все его экземпляры имеют особенность: следы выкрошки штемпеля на реверсе, между узорным ободком и буртиком. Изначально следы небольшие, точечные, наблюдались на реверсе под нижней детской головкой и дважды над верхней женской в правой части монеты. Затем превратились в огромный скол, идущий непрерывной толстой линией – эти монеты обрели статус «новоделов», и о них отдельная история. Судя по чеканке первых двух вариантов «Фамильного» рубля, когда штемпель едва выдерживал тираж в 50 штук, несомненно, монеты с начальными, точечными следами выкрошки – из партии 1836 года. Может, частично, 1837-го. Но число их явно меньше 100 штук. Потому что далее выкрошка стала быстро превращаться в скол (который ещё и грубо обтёсывали по краю).
«Семейный» полуторарублевик задумывался как мемориальная (памятная) монета. Но благодаря дочеканке с датой «1836», статус его изменился чисто на донативный (подарочный). Владение монетой было очень престижно, ведь, несомненно, говорило о близости к Царской семье.
Последнее документальное свидетельство о «Фамильных» рублях датировано 22 ноября 1847 года, с упоминанием, что штемпели стали очень повреждены:
Е. И. Еллерс – Е. Ф. Канкрину:
«Из секретного дела видно, что в исходе 1835 г. по распоряжению бывшаго Г. Министра Финансов, приготовлены были профессором Уткиным штемпеля с портретами Высочайшей Фамилии в кружках; с этих штемпелей отчеканено было 46 медалей – 15 хороших, 21 с недостатками и 10 худых; при чеканке у штемпеля выкрошился рант с повреждением резьбы. Из сих медалей 36 были представлены Г. Министру, который поднёс их Государю Императору, причём Его Величество изволил найти портрет Императрицы не похожим и повелел исправить; исправленный же штемпель с портретами, уже не в кружках, Государь утвердил в Январе месяце 1836 года и на сих штемпелях (теперь очень повреждённых) по ныне производится чеканка фамильной монеты по предписаниям Начальства.
Бракованныя медали и абдруки* сих видов медалей, в Июне 1836 года предписано было Монетному Двору немедленно уничтожить, и штемпеля хранить за печатью, и самой монеты не чеканить, без особаго каждый раз Высочайшего повеления».
* свинцовые или оловянные оттиски штемпеля, сделанные для контроля качества работы.
Я. В. Белоусов