Приток драгоценных металлов из Нового Света не только способствовал развитию денежной экономики, но и вызвал к жизни разрушительные силы.
О деньгах обычно думают как о средстве определения цены и стоимости товара, как о средстве платежа и сгустке покупательной способности. В качестве эталона для измерения стоимости продаваемых и покупаемых товаров они формируют некое однородное пространство, в рамках которого каждый человек получает всеобщую меру для оценки своих прибылей и долгов.
В Европе XVI в. подобные пространства формируются границами национальных государств, а за их пределами деньги становятся своего рода знаменем страны. Помимо своей обычной роли средства платежа, они обеспечивали также обращение товаров, и поэтому впечатляющий рост производительных сил, расширение торговли в ту эпоху обычно связывают именно с увеличением денежной массы, выступавшей как в виде долговых обязательств (векселей), так и металлических денег-монет, изготовлению которых благоприятствовал приток металла из Нового Света.
И наконец, как средство аккумулирования покупательной силы деньги породили даже новое понимание бренности человеческого существования, позволявшее в какой-то мере обойти тяготы повседневной жизни. Время не принадлежало теперь исключительно одному Богу, оно стало опорой, на которой человек мог строить свои планы. Произошло осмысление денег как капитала, о чем свидетельствуют дискуссии о ссудном проценте, вексельных курсах, о причинах повышения цен и даже продажа индульгенций.
Очевидно, деньги вполне успешно выполняли свои функции, способствуя упрочению общественных связей в Европе периода Ренессанса. Однако у каждой монеты есть две стороны; так и деньги вызвали к жизни разрушительные силы стяжательства и монополистической замкнутости. Удвоение численности народов Европы в эпоху Возрождения усугубило эти тенденции.
Наперекор государственной власти
Первые проблемы, связанные с деньгами, были их выпуском. В пределах каждой страны чеканка монет и контроль за их полноценностью осуществлялись политической властью — государством (этот принцип, несмотря на многочисленные отклонения от него, сохранился со времен римского права). Однако монополия эта часто оспаривалась, и, несмотря на суровые наказания (иногда отступников живыми бросали в кипящий котел), нарушителей было хоть отбавляй.
Среди них особо выделялись дельцы, промышлявшие испорченными монетами, — так называемые биллонеры (от слова «биллон», означающего неполноценную монету, в которой драгоценного металла содержится меньше, чем полагается, но которая тем не менее имеет хождение наравне с полновесными монетами). В то время ходило множество биллонов, поскольку примитивная техника чеканки не позволяла изготовлять монеты абсолютно одинаковые. Вот почему всякий знающий торговец, меняла или даже сборщик податей тщательно сортировал попадавшие в его руки металлические деньги, выуживая самые тяжелые, а потом отправлялся в ювелирную лавку и там сбывал их по весу за хорошую цену, получая таким образом барыш. Находились также дельцы, спиливавшие «излишек» металла в надежде на то, что никто не будет проверять соответствие монет официально установленному стандарту (конечно, риск обнаружения такого изъяна не исключался, и в случае неудачи приходилось возмещать его из собственного кармана).
Позднее для борьбы с такими видами мошенничества придумали делать насечку по обрезу монет и «гурчить» их, то есть накатывать утолщения вокруг изображений на лицевой стороне; однако эти меры не принесли сколь-либо ощутимого результата. В XVI в. ни одной из стран не удалось значительно усовершенствовать изготовление монет, поскольку их машинное производство оказывалось слишком дорогостоящим и к тому же ему противились рабочие монетных дворов, привыкшие чеканить монеты древним кузнечным способом. Правителям ничего не оставалось делать, как только ввести обязательное взвешивание монет при совершении сделок: ведь одно сходство выгравированных на монетах изображений не гарантировало их подлинности. Немногим успешнее были их действия по регулированию цен на драгоценные металлы, которые свободно устанавливались торговцами и ювелирами. Об этом свидетельствует огромное число всякого рода запретительных указов, издававшихся по этому поводу.
Еще более острая борьба происходила между фальшивомонетчиками и так называемыми антимонетчиками. В XVI в. основную массу фальшивых денег (их шутливо называли «незаконнорожденными») составляли подделки испанских монет, главным образом мелких, которые было дешевле чеканить труднее выловить. В то же время и многие правители не гнушались подделки монет других государств, стремясь обеспечить себе так называемый монетный доход (это касалось прежде всего небольших стран, не имевших собственной монетной системы); прибегали они и к изъятию из обращения полновесной металлической монеты, заменяя ее неполноценными подделками.
История знает немало примеров широкомасштабного фальшивомонетничества. Так, во Франции приверженцы папы римского лет десять подряд чеканили фальшивые деньги, стремясь подорвать официальный курс, установленный королем-протестантом. А в Испании немалый урон денежной системе нанесли монеты, изготовленные из расхищенных по дороге в Европу драгоценных металлов из Америки.
Со времени открытия Антильских островов, а позднее Америки Испания начала систематический вывоз драгоценных металлов из этих регионов. Караваны судов два раза в год прибывали в сопровождении военного эскорта в Севилью, где располагался испанский монетный двор. Судя по сохранившимся документам, поступления металла в течение XVI в. были весьма значительными: около 250 т золота и 200 тыс. т серебра, что составляло примерно треть изначальных запасов всей Европы. А некоторые историки утверждают, что на подпольные монетные дворы за это время поступило по меньшей мере еще столько же контрабандного металла, не учтенного в портовых документах.
Связанные с выпуском монет злоупотребления бывали, конечно, и менее замысловатыми. Например, группа лиц могла договориться между собой не обращать внимания на указы монарха об изъятии из обращения той или иной монеты. Правители периодически издавали такие указы, объявлявшие монеты недействительными вследствие их неполноценности. Эти монеты подлежали сдаче в казначейство, где их разрубали и затем продавали на вес. Часто — особенно при нехватке денег — случалось так, что внимания на подобные указы не обращали, а запрещенными монетами продолжали пользоваться по взаимно согласованному неофициальному курсу. Именно так случилось, например, с испанскими мелкими монетами во Франции во второй половине XVI в.
Еще большее распространение имела практика использования при расчетах монет официально разрешенных, но по другому курсу, отличному от курса, установленного указом правителя. В течение двух столетии, начиная именно с XVI в., подлинная цена монет определялась не изображенными на них названиями, а специальными декретами, которые вывешивались в людных местах. Недоверие к официально объявленному курсу все больше росло, становилось привычным, и порой в некоторых районах местный курс монет вдвое превышал официальный. Такое положение серьезно ограничивало способность денег упорядочивать социальные отношения.
Гравюра XV века с изображением монетной мастерской
Что касается названных выше антимонетчиков, то их можно разделить на две группы. Это были прежде всего те, кто не желал отказываться от меновой торговли. Несмотря на расширение по всей Европе того времени торговли денежной, натуральный обмен все еще был очень распространен, например в бесчисленных сельских общинах. По-своему антимонетчиками были и те, кто в качестве мерила стоимости использовал драгоценные металлы (или даже соль) на вес, избегая тем самым вмешательства в свои сделки каких бы то ни было государственных казначейских институтов.
Способов здесь было предостаточно. Например, в заключаемом договоре предусматривалось, что оплата должна производиться определенным количеством драгоценного металла по весу или определенным числом монет вне зависимости от их объявленной стоимости на данный момент. Такое условие в договорах, пережиток римского права, существовало очень долго. При расчете «наличными» недоверие к существовавшей денежной системе выражалось также в условии произвести оплату «сырым золотом» по согласованному между обеими сторонами тарифу. В XVI в. во Франции от четверти до трети всех сделок оплачивалось ювелирными изделиями (кольца, посуда) или золотым песком, добываемым в реках (старательство тогда практиковалось еще достаточно широко), или даже «спилками» с монет.
Заморская торговля
В торговых связях Европы с остальным миром золото в слитках также играло главную роль, хотя для закупки восточных шелков и пряностей широко использовались монеты. До середины XVI в. это были в основном испанские экскеленцы и венецианские цехины, а позднее — испанские серебряные реалы.
Филипп III. 8 реалов 1609 г. Мехико
Эти относительно редкие монеты обладали только им присущими отличительными особенностями, не позволявшими перепутать их с другими металлическими деньгами. Чеканились они из чистого металла, имели практически одинаковый вес (3-4 г), и подделать их было трудно; кроме того, выгравированные на них изображения гарантировали только их соответствие стандарту, и потому за пределами национальных границ не было и двух мест, где они имели бы одинаковую стоимость. Когда ими расплачивались при заключении торговых сделок в Европе, их (исходя из количества или по весу) приравнивали к чистому металлу, то есть статус монет они теряли. И в этом отношении (нельзя, конечно, забывать, что были еще войны, работорговля и пиратство) вряд ли можно говорить о том, что заморская торговля, которую вели в то время европейцы, активно способствовала формированию мирового сообщества.
Венецианский цехин 1414-1423 гг.
То же можно сказать и о депозитных сертификатах, имевших хождение внутри национальных границ европейских государств в течение почти двух веков, пока их не сменили банковские билеты. Начиная с XVI в. их выдавали некоторые банкиры в обмен на монеты, оседавшие в их сундуках. Такие сертификаты выражали собой обещание банкира немедленно оплатить их по предъявлении и обращались как наличные деньги.
Причиной и одновременно следствием ситуации, сложившейся в то время в Европе, было слабое развитие промышленности и ремесел. С одной стороны, производимого количества товаров было вообще недостаточно для распределения в обществе в целом; с другой — характер основных статей расходов (на войну, на освоение новых земель, на содержание чиновников и импорт предметов роскоши) был таким, что способствовал процветанию лишь паразитирующих классов. Производство носило в основном аграрный характер. Излишки продуктов обменивались либо прямо на месте, либо на ярмарках в определенные периоды года. Предприниматель еще не вышел тогда на авансцену, и главным символом хозяйственной жизни выступал торговец-меняла.
Торговцы-банкиры
Именно они, достигшие апогея своей активности как раз в XVI в., ярче всего иллюстрируют характер денежных отношений в то время. Еще с эпохи средневековья между различными государствами Европы шло перераспределение товаров и сырья, а также поступавших с Востока предметов роскоши, что стимулировало развитие экспортно-импортных торговых операций. Основными их центрами были пять-шесть крупных городов, где периодически устраивались ярмарки и где возник новый вид деятельности: обмен — за плату — национальных единиц расчета.
Торговцы-банкиры, продолжатели традиции, зародившейся на ярмарках Шампани еще в XIII в., закрепили за собой монополию распоряжаться международными обязательствами (по векселям) обычных торговцев — поставщиков товаров. Они внедрились на все европейские ярмарки, образовали сеть агентов и превратились в посредников, без которых теперь никому невозможно было обойтись. Утверждение монополии привело к согласованной оценке каждого международного обязательства, выражавшегося ранее в денежных единицах одной страны. Так, в XVI в. торговцы-банкиры, обосновавшиеся в Лионе, создали то, что фактически могло уже считаться общеевропейской валютной системой.
Определяя международную стоимость различных валют, они неизбежно вступали в конфликты со своими клиентами — ведь при обмене денег менялы наживались за их счет, присваивая себе определенную долю чужих прибылей. Не жаловали торговцев-банкиров и правители, которые сами старались устанавливать официальный курс для иностранных монет, допускавшихся к обращению в их странах. Такие столкновения материальных интересов не раз приводили к многочисленным пертурбациям, к повышению цен. Обостряли положение и распри, вспыхивавшие в кругу самих торговцев-банкиров.
Итак, деньги, выступавшие в качестве всеобщего мерила стоимости и тем самым создавшие определенные связи в системе социальных отношении, послужили также и причиной многих раздоров и столкновений в обществе. Но, превратившись в Европе XVI в. в нового идола, они, как и сам породивший их человек, продолжали — и продолжают до сих пор — выявлять пределы своих возможностей.
Люсьен Жийяр. Журнал «Курьер Юнеско», март 1990.