Чеканка талеров герцогов Брауншвейгских и Люнебургских в XVI и XVII веках.
Посетители нумизматических выставок, на которых выставляются лёзеры, часто задаются вопросом, какие монеты вообще подразумеваются под термином «лёзер». Считается, что лёзеры – это отчеканенные серебряные монеты весом более одного талера (в 2-16 раз больше веса талера), и что чеканились они в Нижней Саксонии только с 1574 года. Тем не менее, существует значительное расхождение во мнениях о том, какие серебряные монеты весом больше талера можно отнести к лёзерам. Попытки обозначить какие-либо особые функции или характеристики лёзеров для того, чтобы закрепить их отличие от других монет, приводят нас к выяснению того обстоятельства, что по поводу происхождения монет этого типа уже давно ведутся споры. Дискуссии печатались еще в 1729 году в периодике нумизмата Иоганна Давида Кёлера «Muenzbelustigungen».
В Позднем средневековье португальцы испытали перенасыщение золотом благодаря своим обширным путешествиям и последующим за ними открытиям. Это привело к чеканке крупных золотых монет достоинством в 10 дукатов, которые называли «португальцами» или «португалезерами» («portugaleser»). Прежде всего в Гамбурге, но также в Люнебурге и Дании, монеты достоинством в 10 дукатов чеканились, как подражания соответствующих монет в Португалии. На гамбургских экземплярах даже была надпись: NACH:PORTVGALIS:SCHROT.VND.KORN (прим. то есть, вес и размер монеты сродни португальским).
Гамбургские португалёзеры (или, более корректно, португалезеры) представляли собой золотые монеты весом в 10 дукатов, которые, в свою очередь, были созданы по образцу португальских 10 крузадо. Крузадо были известны по всей Европе, ведь основные импортеры североафриканского золота – португальцы – экспортировали золото в Северную Европу в виде золотых монет. Так что португалезер не был ничем иным, как португальской золотой монетой.
Из Португалии ли, из Гамбурга, португалезеры были высококачественными монетами, которые из-за своего стабильного веса и пробы были популярны в международной торговле и представляли собой хороший сберегательный актив. Поэтому в обмене португалезеры ценились высоко.
Считается, что идея чеканить талеры больших номиналов – «юлиуслёзеры» — возникла у герцога Брауншвейг-Вольфенбюттельского Юлия (1568-1589) после того, как он увидел португалёзеры. Хотя Кёлер и последовал за преобразованием «португалезеров» в «португалёзеры», он отверг мнение о том, что приставка «-лёзер» означала больший вес монеты и должна была применяться для обозначения монет номиналом в несколько талеров. Кёлер пояснял, что Юлий в отрочестве был в Антверпене и Лёвене и, должно быть, именно там он увидел португальские монеты достоинством в 10 дукатов. Против этой точки зрения, которой в настоящее время никто не придерживается и которая позже была отвергнута самим Кёлером, стоит тот факт, что португалезеры изначально были запрещены рейхстагом Регенсбурга 12.10.1576. Поэтому очень маловероятно, что название столь спорного типа монет могло быть использовано Юлием в качестве модели для новых монет.
Единственное сходство португалезеров и юлиуслёзеров заключалось в том, что они чеканились в весе, который был несколько раз больше, чем вес обычной монеты. Португалезеры были золотыми монетами весом в 10 дукатов, а лёзеры – серебряными монетами с весом в 2-16 талеров. Португалезеры чеканились в Гамбурге до XVII века, а позже чеканились в том же весе, но в качестве медалевидных монет*.
*Schaumuenzen эстетически были оформлены, как медали, и чеканились таким же образом. Они производились в меньшем количестве и, в основном, использовались в качестве подарочных монет. Поскольку они соответствовали стандартам чеканки монет и являлись платежным средством, они не являлись медалями. Однако, иногда различие между медалями и schaumuenzen не столь очевидно. В данном переводе мы будем использовать понятие «медалевидные монеты» для обозначения schaumuenzen.
Лёзеры же, напротив, не были золотыми. Они были лишены своей ценности из-за запрета их продавать или вывозить за рубеж. Их должны были покупать богатые граждане соразмерно своему состоянию и хранить, что проверялось государством. Покупка лёзера не была налогом, поскольку гражданин получал полный денежный эквивалент того, что он отдавал государству. Правда, этот денежный эквивалент, а именно лёзер, Герцог мог и забрать. Тем не менее, ему бы пришлось заплатить за это, хоть и немногим позже, мелкими монетами. То есть, выкупить. Так что лёзеры имели, конечно, свой денежный эквивалент, но сами по себе платежным средством не являлись, поэтому, в отличие от португалезеров, они никак не упоминаются монетных уставах. У Кёлера это звучит таким образом:
Достохвальный государь (Юлий) решил отложить чрезвычайные деньги на военные и другие государственные расходы таким образом, чтобы они всегда были под рукой. Поэтому он считал, что такой капитал, предназначенный для экстренного спасения его страны, лучше всего держать в руках своих дорогих подданных, и имел большие отчеканенные в серебре деньги номиналами в десять, пять, четыре, и два рейхсталера. Эти большие серебряные талеры получили наименование «юлиуслёзеры», потому что подданные получали их не безвозмездно, а должны были выкупать их наличными деньгами по установленной ставке для каждого размера дохода. При опустошении казны государь требовал большие талеры обратно, чтобы чеканить из них мелкие монеты. Когда же трудное время заканчивалось, он устанавливал новую стоимость лёзеров, а затем выкупал и их.
Путем введения этой практики герцог добился захвата покупательной способности, и в случае возникновения чрезвычайной ситуации мог пользоваться беспроцентной ссудой. Кроме того, в стране был создан серебряный резерв, распоряжаться которым мог только герцог. Вероятно, такой подход был вдохновлен книгой Николая Коперника «Modus Cupendi Monetam», выпущенной в 1520 году. В своей работе Коперник предлагал методы противодействия девальвации валюты. У описанных мер было много общего с выкупом монет, но они было совершенно не связаны с чеканкой подобных португалезерам монет. Исходя из этого, можно предположить, что наименование «лёзер» происходило не от «португалезеров», а от слова «выкупать» (einloesen).
Но есть и другое мнение. Согласно другой интерпретации, раньше нумизматы хотели увидеть в лёзерах нечто большее, чем они были в действительности. Они использовали довольно сомнительные источники, в которых говорилось о том, что каждый гражданин Брауншвейг-Люнебурга должен был купить какое-то определенное количество монет, чтобы в случае чрезвычайной ситуации отдать их герцогу. Однако, уже при одной мысли о том, каких усилий потребовало бы введение такой меры, приходишь к выводу, что источник, написанный примерно двумя веками позже, мог в чем-то заблуждаться. Так что подобная интерпретация устарела на сегодняшний день.
Седьмого октября 1573 года, за несколько месяцев до чеканки первого юлиуслёзера, герцог издал первую тарифную классификацию. В раннее Новое время это напоминало то, что мы видим теперь на табло в пунктах обмена по всему миру. В тарифах указывались курсы, по которым можно было обменять монеты и, конечно же, указывались комиссии, которые нужно было заплатить за обмен. Особенно интересно место, где была указана стоимость юлиуслёзера. Он шел сразу после гамбургских португалёзеров, что наталкивает на мысль о том, что Юлий хотел провести параллели между уже знакомым, очень популярным номиналом и своей новой монетой.
Благодаря своей деятельности в горнодобывающем районе Гарц, он располагал востребованным сырьем – серебром. Он хотел создать стабильную валюту для торговли и сбережений, с помощью которой он сам смог бы заработать приличную сумму. По уже упомянутым первым тарифам для покупки юлиуслёзера нужно было заплатить 15 мариенгрошей. Это было дорого. «Обычный» талер стоил всего один мариенгрош. В сравнении с ним один юлиуслёзер стоил в полтора раза дороже. Герцог пытался заработать на продаже лёзеров. Хотя на все лёзеры, выпущенные в первые годы, была установлена стоимость, как на пять или десять талеров, их вес в соотношении с талерами был четыре с половиной или девять талеров соответственно.
Существует два возможных объяснения этого феномену. Например, штемпеля могли быть уже вырезаны к тому моменту, когда решили чеканить лёзеры меньшей стоимости. Или внутренняя стоимость, которая отличалась от номинальной стоимости, была призвана побудить людей тратить эти деньги только на территории Брауншвейг-Люнебурга, где стоимость монеты была на 10 процентов выше. Это также могло быть мерой кредитно-денежной политики. Как бы то ни было, лёзер, с недовесом отчеканенный государством, так и не стал популярной монетой. Уже в 1576 году стоимость лёзера определялась в соответствии с его реальным весом.
Во времена правления Юлия в герцогстве Брауншвейг-Вольфенбюттель лёзеры выпускались только по описанным выше правилам. На монетах были изображены портрет и герб Юлия, которые были окружены легендой, знаками зодиака и планетарными символами. После смерти Юлия в 1589 году талеры множественных номиналов и лёзеры не чеканились в течение 20 лет. Первые талеры множественных номиналов стал выпускать его сын Генрих-Юлий (1580-1613) в 1608 году. Поскольку лёзеры, отчеканенные при Юлии, не были отозваны назад, их хранение сначала служило в качестве денежного резерва. Затем лёзеры стали популярны в качестве коллекционных экземпляров. Этим можно объяснить завершение практики государственного контроля по хранению лёзеров. Практика возможного выкупа лёзеров также пришла в упадок. По этой причине мы можем говорить лишь о выпусках лёзеров Юлием в 1574-1588 годах. Талеры больших номиналов, выпущенные герцогами династии Вельфов в XVII веке, кроме двойного талера, следует рассматривать в качестве медалевидных монет, пусть они и восходят к лёзеру.
Несмотря на то, что юлиуслёзеры не получили такого распространения, как гамбургские португалезеры, их успех был огромен, и причем успех не среди их покупателей, а среди коллекционеров. Мы знаем, что уже в 1722 году нужно было примерно 40-50 талеров для покупки одного юлиуслёзера. Получалось, что ценность серебра в одном лёзере равнялась десяти талерам. Этим и воспользовались мастера монетного двора Брауншвейг-Люнебург. Они до тех пор хранили все оригинальные штемпеля своего монетного двора, и тогда стали чеканить популярные экземпляры по заказу коллекционеров. Не все из них были полновесными. Это было дешевле и обещало либо более высокую прибыль мастеру монетного двора, либо более низкую цену покупателю. Уже в XVII веке лёзеры были эксклюзивными предметами коллекций, не каждый мог их себе позволить.
В первой половине XVII века на аверсе медалевидных монет зачастую изображался герцог верхом на коне, на реверсе – герб Брауншвейг-Люнебурга. Только при Фридрихе и Кристиане Брауншвейг-Люнебургских на аверсе медалевидных монет чеканился погрудный портрет. Во второй половине XVII века во времена правления Августа Младшего конные мотивы уже встречались не так часто. В это время изображаются также важные события в герцогской семье, например, дни рождения или смерти.
Наконец, следует все-таки добавить пару слов о герцоге, в правление которого чеканились лёзеры и медалевидные монеты.
Герцог Юлий Брауншвейг-Люнебургский происходил из среднего дома Брауншвейгов-Вольфенбюттелей. Он был третьим сыном герцога Генриха Младшего, родился 29 июля 1528 года в Вольфенбюттеле. Его матерью была Мария Вюрттембергская. Когда он был маленьким, няня уронила его с пеленального столика. Травмы ног, полученные при падении, так и не залечились должным образом, в результате чего он остался инвалидом на всю жизнь. В отрочестве он пережил Шмалькальденскую войну, в которой его отец принимал участие на стороне кайзера Карла V (прим. на стороне католиков, воевавших против протестантов). Из-за инвалидности для него была предусмотрена должность в духовенстве. Однако, оба его старших брата погибли в битве при Зиверсхаузене 9 июля 1533 года, и он стал законным преемником. Будучи убежденным католиком, его отец ни в коем случае не мог этого допустить. По мнению Генриха Младшего, отца Юлия, тот во время своего пребывания в Нидерландах обратился в протестантизм. Чтобы помешать такому наследованию престола, его отец хотел заключить его в темницу. Юлий смог избежать своего заключения путем побега к маркграфу Бранденбургскому в Кюстрин. Затем, 2 февраля 1556 года, его 67-летний на тот момент отец женился на Софии Ягеллонке, чтобы у него появился другой наследник. Однако, в этом браке у него не было детей. Тогда он попытался назначить своим преемником своего внебрачного сына Эйтеля Генриха Кирхбергского, но тот отказался. О попытках отца сделать Юлия преемником в княжестве Вольфенбюттель свидетельствует легенда на лёзерах: промысел Господа произойти должен (GOTTES VORSEHEN MUSS GESCHEHEN).
В 1559 году Генрих Младший помирился со своим сыном, а в 1560 году женил его на дочери курфюрста Иоахима II Бранденбургского Гедвиге. После смерти своего отца 11 июня 1568 года Юлий перенял власть над княжеством Брауншвейг-Вольфенбюттель.
Юлий оказался необычайно благоразумным государем. Он реформировал право и администрацию, уделил особое внимание горнодобывающему предприятию в горах Гарц и основал Хельмштедтский университет. Он отчетливо ощущал свою обязанность обеспечить благополучие подданных и упорядочить финансовую систему. В его честь была названа башня в крепости Шпандау. По причине своего слабого телосложения жил он скромно и экономно, так что после себя оставил княжество в порядке и благоденствии. Юлий Брауншвейг-Люнебургский умер 3 мая 1589 года в возрасте 61 года. После Генриха Льва он, вероятно, был одним из самых значительных государей династии Вельфов.
- Мюцелер К. Лёзеры и медалевидные монеты. Цюрих, 1992.
- Кюнкер: Юлиуслёзер, 2015.
Перевод Екатерина Цветкова, ЦИКЦ.