Финансовое положение России в середине XIX в. находилось в плачевном состоянии. Чрезмерная эмиссия бумажных денег в годы Крымской войны (1853—1856) завела денежную политику правительства в тупик: инфляция захлестнула рынок большим количеством «ненужных» средств обращения, стала остро ощущаться нехватка звонкой монеты; свободный размен кредитных билетов на золото и серебро был временно прекращен. Попытка возобновить в 1862 г. разменное обращение успеха не принесла. Максимального напряжения потребовала от финансового механизма России крестьянская реформа 1861 г. В результате, к началу 1880-х гг. в стране ощущался «денежный голод» [5, с. 310-312].
Между тем надобность в монете для обращения возрастала: повседневный денежный оборот требовал постоянной ежегодной эмиссии звонкой монеты всех сортов — прежде всего для замены денег, приходивших в негодность (истиравшихся), и для возмещения значительных сумм, тезаврируемых населением. Возмещения требовал и незаконный вывоз серебряной монеты за рубеж, для предотвращения которого правительство вынуждено было прибегать к решительным мерам, в том числе — к понижению пробы монетного сплава: в 1860 г. проба серебра в разменной монете была снижена с 88 1/3 до 72, а с 1867 г.- до 48 [1, с. III-IV]. Последняя цифра продержалась до 1917 г. Кроме того, у населения ряда регионов страны было в обычае использовать серебряные монеты для изготовления женских украшении и декорирования конской сбруи. Казна несла от этого огромные убытки, однако брала на себя обязательство принимать монету с отверстиями во все казенные сборы и платежи. По мере накопления в казначействах такой монеты она высылалась на Петербургский монетный двор, где шла в переделку. Только с августа 1888 по март 1890 г. было изъято пробитой монеты на сумму более 2 млн.р. [2, с. 77, 80—82]. В этот же период переживало кризисные явления и само монетное производство России: сократились производственные мощности в связи с закрытием ряда монетных дворов; в 1847 г. пожаром был уничтожен монетный двор в пос. Сузун Томской губ.1; с 1864 г. Варшавский монетный двор прекратил чеканку разменного серебра для России, а в 1876 г. закрылся Екатеринбургский монетный двор, чеканивший медную монету. С этого времени в стране действует только ПМД, вынужденный чеканить и золото, и серебро, и медь, помечавший свою продукцию аббревиатурой спб [3, с. 138—139]. Все тяготы по организации эмиссии монет легли на это единственное предприятие, однако его техническое переоснащение проводилось крайне медленно; к тому же стал заметно ощущаться значительный расход драгоценных металлов, в частности серебра. В ряде случаев ПМД просто не мог справляться с производственными программами, и правительство России вынуждено было обращаться с заказами к монетным дворам других государств. Так, в 1861 г. монетные дворы Парижа и Страсбурга чеканили русские разменные серебряные монеты на 7 725 тыс. р. Позднее, в 1890-х гг., Россия вновь была вынуждена прибегнуть к заграничным заказам [Д с. 141]. Настоящая статья посвящена, однако, не столько трудностям отечественного монетного производства второй половины XIX в., сколько появившимся именно в этот период проектам и предложениям о введении в обращение разменной монеты из никелевого сплава взамен дорогостоящего серебра — предложениям, исходившим как от зарубежных, так и от русских деятелей. Возможность освещения данного вопроса появилась благодаря анализу ряда архивных и нумизматических материалов, часть которых вводится в научный оборот впервые, а также благодаря привлечению дореволюционных публикаций, малодоступных, а потому не известных широкому кругу исследователей и коллекционеров.
Причиной возникновения вопроса о замене серебра никелевым сплавом стали именно те кризисные явления, о которых было только что сказано. К этому времени некоторые европейские государства, а также США уже чеканили разменную монету из никелевого сплава, имевшую достоинство ниже половины денежной единицы2. Следует отметить особенности данного сплава (75-80 % меди и 20-25 % никеля), делающие его весьма удобным для использования в монетном деле. Сплав этот имеет приятный внешний вид, практически не окисляется и при обращении мало подвержен истиранию. Твердость никелевого сплава, по сравнению с серебром, значительно затрудняет подделку монеты, что также немаловажно. Кроме того, он дешевле серебра и золота. Его технологические характеристики позволяют без особых трудностей производить все необходимые процессы, связанные с выпуском монеты: прокатку полос, вырубку кружков, гурчение и тиснение. Это позволяет широко применить данный сплав в монетном производстве [8; 4].
Однако даже при всем желании и понимании выгодности и удобства никелевых монет Россия в рассматриваемый период не смогла бы осуществить в кратчайшие сроки, отвечающие требованиям денежного оборота, все необходимые мероприятия, связанные с переходом на никель. Практически этот переход был бы равнозначен денежной (монетной) реформе, проведение которой в условиях кризиса монетного производства неосуществимо. Поэтому первые предложения об организации обращения никелевых монет последовали от иностранных монетных предприятий — из Бельгии и Франции. Это и не удивительно, так как связи России с монетными дворами этих стран носили официальный характер: русское правительство неоднократно размещало на монетных дворах Бельгии и Франции заказы на чеканку монеты, а русские медальеры знакомились с работой этих предприятий [3,с. 141; 6, с. 228-229].
Всего с середины XIX в. в финансовое ведомство России было представлено около десятка зарубежных предложений и проектов (а также один проект отечественный). Они исходили от предпринимателей Англии, Франции, Бельгии, Германии — как от лиц, близко знакомых с вопросами денежного хозяйства, так и от таких, которые были далеки от него. Вначале российское Министерство финансов подходило к рассмотрению таких предложений заинтересованно (правда, неизменно отказывая проектантам). А затем дело дошло до того, что на предложениях ставилась резолюция «Оставить без внимания» [2, с. 6].
В 1871 г. при посредничестве акад. Б. С. Якоби директор Брюссельского монетного двора Г. Аллар обратился к министру финансов М. Х. Рейтерну с предложением изготовить на своем предприятии никелевую монету для России. (Б. С. Якоби был выбран посредником не случайно — он являлся членом Мануфактурного совета при Министерстве финансов, а в 1867 г. на Международном конгрессе мер и весов в Париже выступил с докладом о введении во всех странах метрической системы; в докладе этом он затронул и проблемы, касающиеся чеканки монеты [10, с. 57-60; 1, с. 117-119; 3, с. 494-495]). Аллар передал образцы монет достоинством в 2 и 10 к., чеканенные в меди и никеле. Инициатива Брюссельского монетного двора объяснима: основные трудности чеканки никелевой монеты для собственного государства были позади, и появилась возможность, так сказать «окно», для выполнения заказов со стороны. Наиболее вероятным заказчиком, как считал Аллар, могла стать Россия. Но он ошибся: вскоре из России пришел вежливый отказ. Этой же участи подверглась и пространная докладная записка графа Буйе де Леклюза — одного из совладельцев французской фирмы «Ле Никель», посвящённая вопросу о введении в России никелевой монеты. Буйе де Леклюз тоже прислал образцы никелевой монеты (3-копеечного достоинства), датированные 1882 годом [2, табл. I]. Эти монеты оказались своего рода нумизматическим курьезом. Французский резчик, выполнивший штемпели, пользовался медной российской монетой того времени, видоизменив на оборотной стороне обозначение номинала, но оставив надпись: «медная российская монета». На лицевой стороне он расположил вокруг герба России французские легенды, обозначающие место чеканки — фирму «Ле Никель», а также процентный состав сплава: 25-75 (никель — медь). Однако предложения французского предпринимателя не сводились только к вопросу о никелевой монете: им была предложена программа монетной реформы, при которой серебро не исключалось полностью из обращения и дополнительно вводилась монета из никелевого сплава, причем целый ряд традиционных русских монет изымался из оборота. Предлагался следующий состав монет: 5 и З р. из золота; l p., 50 и 25 к. из серебра монетной пробы; 10, 5, З и 2 к. из никелевого сплава; 1 и ½ к. из меди [2, с. 9-15]. Но, как мы уже отметили, настойчивые советы и предложения европейских предпринимателей не вызывали положительных реакций в финансовом ведомстве России, и без того озабоченном ежегодными кризисами денежного обращения — следствием безудержной эмиссии бумажных денежных знаков.
Небезынтересна судьба пробных никелевых монет, чеканенных в Бельгии. От министра финансов они поступили на ПМД, где хранились до 1886 г., когда начальник ПМД передал их (всего 219 монет) вел. кн. Георгию Михайловичу — известному нумизмату-любителю [7, д. 80, л. 6; 3, с. 494-495]. От него монеты разошлись по крупным нумизматическим собраниям, частным и казенным, а в 1888 г. Георгий Михайлович издал их в «Корпусе русских монет» [1, с. 117-119, табл. XXVIII].
Идея введения никелевых монет получила разработку на ПМД лишь в 1910-1911 гг. На сей раз инициатива исходила от Министерства финансов, решившего навести на ПМД справку о возможности введения в России никелевой монеты. Интересные материалы в связи с этими работами обнаружены нами в ЦГИА СССР: отчет и, одновременно, соображения ПМД по поводу данного Министерством финансов задания [9, д. 248] 3. Отчет, в частности, содержит программу введения монет из никеля, рассчитанную на 1911-1917 гг. Причиной создания этой программы явилась неудовлетворенность серебряным сплавом — бидоном, из которого чеканилась в России разменная монета. В документе дается подробная характеристика бидона — быстрое стирание, окисление и почернение при обращении, потеря первоначального веса и цвета. Так как разменная монета по сути своей является кредитным металлическим знаком, использование для ее чеканки серебра нерентабельно. Кроме того, размеры и вес этих монет слишком незначительны, что вызывает определенные затруднения как при производстве, так и в обращении. Зарубежная практика монетного дела показала, что в большинстве стран либо вовсе прекращена чеканка серебряных монет достоинством ниже половины денежной единицы, либо такие монеты заменены на монеты никелевого сплава. Отличительной особенностью иностранных никелевых монет является также и то, что их вес и размер изменяются не в зависимости от достоинства монеты, а в соответствии с удобствами производства и денежного обращения [9, д. 248, л. 1-2 об.].
Непосредственные работы со сплавами производились в механической лаборатории ИИПС. Опробованы были два сплава: 67-75 % меди + 15 % никеля + 10-18 % цинка (тройной) и 75 % меди + 25 % никеля (двойной). Опыты подтвердили непригодность тройного сплава и пригодность двойного для всех монетных операций, которые производились непосредственно на монетном дворе. Было отмечено также, что продолжительность службы штемпелей для никелевой монеты не уступает таковой для золота и серебра [9, д. 248, л. 3 и об.]. Далее предлагалась производственная программа по чеканке никелевых монет достоинством в 5, 10 и 20 к. в количестве 811 млн. кружков для замены в обращении медных (5-копеечного достоинства) и серебряных (достоинством в 10, 15 и 20 к.) монет. В 1917 г., после выполнения этой программы, предлагалось приступить к чеканке никелевого четвертака — традиционной русской монеты в 25 к. Но поскольку серебряная монета того же достоинства была изъята из обращения и уже не чеканилась, то можно было бы в небольшом количестве отчеканить никелевый четвертак в начале программы, однако, отмечают составители проекта, успешная реализация данной программы возможна лишь при условии ежегодной эмиссии 140 млн. кружков никелевой монеты при одновременной чеканке до 60 млн. кружков золотой, байковой серебряной и медной монеты. Отметим, что в рассматриваемый период проведение подобной монетной операции вряд ли было ПМД под силу [9, д. 248, л. 4 и об.]. Что касается самих монет, то впервые они были опубликованы лишь в советской нумизматической литературе, хотя обязательные экземпляры их и поступили в собрания таких музеев, как Эрмитаж и ГИМ, а возможно и в ГРМ. Частные собиратели узнали о проводившихся на монетном дворе работах с никелевым сплавом вскоре после того, как вопрос о возможности введения никелевых монет слушался в Министерстве финансов. Наиболее высокопоставленные нумизматы даже запросили в свои минцкабинеты экземпляры этих проб. Однако тиражи пробных монет отличаются своей малочисленностью, и поэтому не все жаждавшие получить в коллекцию серию монет были удовлетворены [6, 187—188; 7, д.96, л. 277 и об.].
Композиционное решение никелевых монет 1911 г. представляет собой промежуточный вариант между обращавшейся монетой и монетной пробой 1882 г., присланной фирмой «Ле Никель»: л. с. несет на себе государственный герб и дату, на о. с. обозначение номинала дано в центре и отделено точечным ободком, за который вынесены надпись «российская монета» и еще одно обозначение номинала — цифрой и прописью. Расположение даты на лицевой стороне варьируется в зависимости от номинала. И. Г. Спасским опубликована только одна разновидность 20-копеечной никелевой 1911 г. [6, с. 187]. Обе разновидности воспроизведены А. Н. Дьячковым и В. В. Уздениковым [3, с. 494].
Необходимо сказать о предполагаемом авторе (или авторах) этих пробных монет.
По заведенной в русском монетном деле традиции на пробах стоят инициалы ЭБ — Эликума Бабаянца, ведавшего на ПМД серебряными монетными переделами. В медальной мастерской ПМД в эти годы трудились известные медальеры А. А. Гриллихес, М. А. Скуднов, П. Г. Стадницкий, а старшим медальером был действительный член Академии художеств А. Ф. Васютинский. Так как композиционное решение л. с. и о. с. никелевых проб 1911 г. имеет определенное сходство с рядом русских и первых советских монет, в проектировании которых участвовал Васютинский, следует признать его одним из авторов проекта 1911 г. Еще одним вероятным автором штемпелей 1911 г. мог быть резчик граверной мастерской С. Н. Погонов, изготовивший впоследствии штемпели л. с. и о. с. для пробных бронзовых монет 1916 г. достоинством в 1, 2, З и 5 к. (были отчеканены на меди) [8, д. 941, л. 183-184]. Известно также, что Погонов резал штемпели аверса и реверса какой-то никелевой монеты в 25 к. По стилю пробные бронзовые и пробные никелевые очень близки.
Несмотря на приемлемость положении программы и возможность ее осуществления на производственной базе ПМД (хотя и при значительном напряжении), замена разменного серебра никелем произведена не была, и далее монетных проб дело не пошло. Заметим также, что не увенчались успехом и попытки ввести в 1916 г. вместо медной монеты бронзовую. Начавшаяся первая мировая война, а затем революция поставили на повестку дня иные проблемы — обеспечение денежного обращения бумажными деньгами. Монеты и надобность в них как в средстве обращения отмирали; чеканка металлической монеты сократилась на ПМД до минимума. Не стало серебра и в денежном обороте: население активно тезаврировало любые металлические деньги, а многочисленные банки до поры до времени придерживали байковую и разменную монету в своих сейфах.
Война и революция отодвинули разработку новых металлов и сплавов для денежного обращения на целое десятилетие. В 1917-1918 гг. ПМД готовился к эвакуации в Екатеринбург, и его производственная деятельность в это время практически прекратилась. Таким образом, первый этап введения в обращение никелевых монет завершился неудачей: ни один из проектов не был осуществлен.
ПРИМЕЧАНИЕ.
1. Ныне — Новосибирской обл.
2. Швейцария — с 1850 г., США — с 1857 г., Бельгия с 1860 г. [9, д. 248, л. I].
3. Все дело не сохранилось (возможно, часть листов попала в другие дела); имеются лишь фрагменты — всего 4 л., тем не менее, задуманное предприятие раскрывается достаточно ясно. Примечателен тот факт, что в начале дела есть упоминание и о бронзовой монете, по-видимому, предназначавшейся для замены монет из меди. Однако в дальнейшем никаких сведений о бронзе нет. Возможно, какие-то материалы находились в утерянных листах.
ЛИТЕРАТУРА.
1. Георгий Михайлович, вел. кн. Монеты царствования императора Александра II. СПб., 1888.
2. Георгий Михайлович, вел. кн. Русские монеты 1881-1890. Спб., 1891.
3. Дьячков А. Н., Уздеников В. В. Монеты России и СССР. Определитель. М., 1978.
4. ЛГАОРСС, ф. 1516 (ЛМД).
5. Никольский П. А. Бумажные деньги в России. Казань, 1892.
6. Спасский И. Г. Русская монетная система. Ист.-нумизмат. очерк. Изд. 4-е, доп. Л., 1970.
7. ЦГИА СССР, ф. 530, оп. 1.
8. ЦГИА СССР, ф. 570 (ПМД), оп. 11.
9. ЦГИА СССР, ф. 570 (ПМЮ, оп. 14.
10. Якоби М.-Г. (Б. С.).- РБС, т. [25], Яблоновский Фомин.
Смирнов М. И. Труды Государственного ордена Ленина Эрмитажа. Том XXVI. Нумизматика 6. Ленинград, 1986 г.